- Договорились, – кивнул офицер.
Доктор смерила его строгим взглядом и гордо удалилась.
Тем временем Петр автоматически, по
привычке, привитой в военном училище, изучал внешность своего
нового гостя. Лицо у офицера будничное, ничем не примечательное.
Повстречай такого на улице и забудешь раньше, чем разминешься. И
только волосы, в которых не по возрасту много седины, служили
какой-никакой приметой.
Всё это юноша отмечал машинально. В
голове по-прежнему крутились последние слова следователя: «Они все
погибли. Вам с этим жить».
- Уф. Такой врач в могилу вгонит…
Штабс-капитан Андрей Альбертович Крамер, – отрекомендовался офицер.
– Как вы, верно, уже догадались, я представляю контрразведку.
- Юнкер Белоусов. Волжское военное
училище космического десанта, фронтовая разведка, – механически
отозвался Петр, пытаясь подняться. Почему-то закололо бок, накатила
тошнота. Что за чёрт? И вообще, почему с простой травмой руки он
валяется в койке, как какой-нибудь тяжелобольной?
- Лежите, Белоусов. Вам запрещено
вставать. – Крамер поспешно положил руку Петру на грудь, удерживая
юношу в постели.
- Да у меня всего-то регенерация
кисти! – попытался протестовать Белоусов.
- Что? А… Так вы не знаете… –
пробормотал штабс-капитан.
- Не знаю чего? – встревожился
Петр.
Крамер без лишних слов поднес
запястье с виртом к планшету истории болезни, закрепленному на
спинке кровати, и вывел перед юношей сферу. Петр пробежал глазами
по строкам диагноза и едва не вскрикнул он неожиданности.
- Вы, Белоусов, в рубашке родились.
Феноменальное везение. Или наоборот. Это уж смотря с какой стороны
посмотреть, – философски заметил штабс-капитан, наблюдая за
юнкером.
- Ничего себе… – наконец, выдохнул
Петр. – Как же так?
- Когда вы закрывали люк, осколок
разрывной иглы срикошетировал от перегородки трюма и пропорол вас
насквозь. Множественное прободение кишечника, разрыв печени,
прободное ранение правого легкого, сложный перелом ключицы. Чудо,
что осколок прошел мимо сердца. Ваши друзья сделали что могли,
чтобы спасти вам жизнь. Курсант Ершов догадался снизить температуру
в трюме до плюс двух, чтобы выиграть вам время. Когда вас передали
на борт эсминца «Добрыня», вы были почти трупом. В состоянии
клинической смерти. На борту вас погрузили в медикаментозную кому и
кое-как дотянули до Петербурга.