Опять вопиющий. Далось ему это
слово.
Павел неохотно взял в руки
бумагу.
Все правильно. Канцелярия военного
министерства, исходящий такой-то, дата сегодняшняя.
«Настоящим подтверждаем, что
титулярный советник Пряничников А.П. задержан в расположении
изолятора НИИ регенерации при Центральном военном госпитале
Санкт-Петербурга по подозрению в нарушении установленного режима
секретности. Означенное деяние было произведено путем проникновения
в закрытую зону без оформления надлежащего допуска. Арест
произведен ответственным офицером департамента внутренней
безопасности штабс-капитаном Крамером в 10.18 утра сего дня. Арест
санкционирован дежурным офицером департамента капитаном Волковым. В
соответствии с положением о режиме секретности в условиях военного
времени, означенный титулярный советник Пряничников находится под
арестом в следственном изоляторе департамента внутренних
расследований Военного министерства без права на защитника и связь.
Арест продлен на четверо суток вплоть до окончания разбирательства
по делу означенного титулярного советника».
Подпись, печать.
Так вот отчего у тебя сердце
заходится. Партикулярные получили от вояк по носу, а ответку дать
не получается – руки коротки. Жаловаться ко мне прибежал, паскуда.
Меня с Главным штабом стравливать. Это ж надо, каков
подлец.
- Этот ваш… – император еще раз
скользнул глазами по документу. – Этот ваш Пряничников, он что,
действительно без пропуска прошел на режимный объект?
- Да причем тут режимный объект! Это
бюрократическая уловка, государь! Следователь посетил свидетеля в
больничной палате, находясь при исполнении! Только и всего! –
патетически воскликнул Губанов. – Я практически уверен, что военные
намеренно внесли этого свидетеля в число секретных, единственно с
целью чинить препятствия следствию. Это просто издевательство над
Фемидой, государь! Это невыносимо!
- Ну-ну, Родион Лукич, полноте.
Фемида дама опытная, она и не такое вынесет, – примирительно
заметил император.
Эх, гнать бы этого скользкого
типа взашей. Так нельзя, Госсовет устроит форменную обструкцию. Да
и сенат возмутится. А на носу принятие бюджета.
Двери приемной распахнулись,
пропуская элегантную даму средних лет в пышном бирюзовом платье,
украшенном золотой нитью и жемчугом. Ливрейный лакей согнулся в
глубоком поклоне.