Потом был короткий, мучительный
разговор в этом самом висячем саду.
- Прости, я полюбила
другого.
- Я рад за тебя.
- Ты на меня зол?
- Я не умею на тебя
злиться.
- Я ждала тебя, я честно думала,
что дождусь... Но я влюбилась…
- Ты не должна передо мной
оправдываться.
- Ты не сердишься,
честно?
- Я не сержусь. Честно.
- Я не хочу, чтобы ты уходил из
моей жизни, Николя. Ты мне дорог, ты мой лучший друг. Мы же друзья,
да?
- Конечно друзья. Я никуда не
денусь, Оля.
- Вот и отлично. Я так рада, что
мы поговорили, что ты меня понимаешь.
Вот так и поговорили… Оля… то есть,
Её Императорское Величество Ольга Петровна Романова давно ушла, а
он так и сидел на белой скамеечке – ноги не держали. Вот тогда-то с
ним и заговорил Дубравник. Человек и Высший проговорили целую ночь.
Это было удивительно. Существо, выросшее под другими звездами, плод
непостижимой, чуждой человеческому разуму цивилизации, оказалось
тонким знатоком человеческой психологии, умным, деликатным и
доброжелательным собеседником. Той самой жилеткой, которая порой
необходима даже самому сильному человеку.
Дубравник понял молодого офицера куда
лучше, чем тот сам понимал себя. И нашел нужные слова. Правильные
слова, которые дали Николаю надежду и показали путь к её
достижению. Вот и получилось, что то, чего достиг к своим сорока
двум годам князь Татищев, было бы невозможно без дружеского участия
разумного дерева, тихо растущего в висячем саду Зимнего дворца.
С тех пор Татищев навещал старого
друга после каждого возвращения из экспедиций. Дубравник разделял с
ним сладость побед и оскомину поражений. И, возможно, с помощью
неторопливого шороха его листвы первых с каждым годом становилось
все больше, а вторых – всё меньше.
- Ты снова выкрутился, Николенька, –
констатировал Дубравник, широко раскрывая белые соцветия, в центре
которых мерцали яркие голубые звёздочки. – Просто удивительно. Я
опасался, что на этот раз китайцы до тебя доберутся.
- Это не моя заслуга.
Князь с удовольствием вдыхал
напоенный тончайшим ароматом цветов воздух. Мысли приходили в
порядок, его вновь, как прежде, охватило чувство собственного
всемогущества. Только где-то в глубине по-прежнему грыз сердце
червячок утраты. Оля, Оля…
- Ты скромничаешь. За тобой послали
лучшую диверсионную группу НОАК, а ты оставил их с носом. Заставил
опозориться, отомстить за поражение ни в чем не повинным людям.
Уверен, их командиры до сих пор места не могут найти от стыда.