». Под нажимом из
центра планетком небольшим большинством проголосовал против
Данилова, и его, безоговорочного фаворита предвыборной гонки, с
треском выгнали из коммунистической партии «за деятельность,
несовместимую с моральным обликом коммуниста». То есть, пока
Данилов устранял капиталистов-кровопийц и их прихвостней, это было
совместимо с их высокой моралью! А тут внезапно, накануне выборов,
этакая щепетильность! Партия просто избавилась от него. Предала,
испугалась его силы.
На какое-то время Константином
Евгеньевичем овладело отчаяние. И именно тогда, в миг душевной
смуты, в жизнь режиссёра Данилова вполз, просочился Мефистофель –
случайным собутыльником в полупустом трактире. Не враг рода
человеческого, конечно, каким его изображают в опере господина
Гуно. Никаких бровей вразлёт, никакой острой бородки под
крючковатым носом, никакого красно-черного трико. Напротив,
Мефистофель предстал перед Даниловым весьма прозаично, в образе
невысого, склонного к полноте, лысеющего блондина средних лет с
округлой физиономией, единственной примечательной деталью которой
были желтоватые от табака густые усы под бесформенной кортофелиной
носа. Но дьявольскую сущность случайного собутыльника выдал прищур
чуть раскосых глаз. Холодны прозрачные голубые глаза нового
знакомца, видится в них льдистый отблеск девятого круга дантовского
ада[7]. Или это от водки мерещится… Но
нет, не померещилось Константину Данилову. Не зря искуситель,
назвавшийся Терентием Саввичем Лукиным, подсел за его стол, не
просто так угощал хлебным вином. Говорил охотно, вроде ни о чём, а
получалось-то всё со смыслом. Обычно Данилов таких собеседников не
жаловал. Подпольщику случайные приятели ни к чему: слишком высока
вероятность, что общительные чужаки состоят на казённом содержании.
Но Даниловым владела такая холодная апатия, что какая-никакая живая
душа рядом показалась нелишней. А Терентий Саввич знай себе
балагурил, отдавая должное жареной картошечке с селедочкой, да
подливал себе и Данилову водки из полуштофа зеленого стекла. И
постепенно намётанный глаз режиссёра разглядел резкие черты
Мефистофеля под маской добродушного простака. Выждав с четверть
часа, чтобы изучить собеседника, Данилов спросил прямо: кто таков,
какого рожна надо? Мефистофель, надо сказать, на грубость не
обиделся. Демонам обидчивость профессионально противопоказана. К
счастливым и удачливым они не подкатывают, а человек оскорблённый,
разгневанный, разочарованный жизнью, такой человек редко бывает
вежлив. Так что Терентий Саввич только промакнул пышные усы льняной
салфеткой и отодвинул в сторонку стакан.