«Неплохо, Константин Евгеньевич. – Из
речи Мефистофеля исчезли просторечные обороты. – Если желаете
серьёзного разговора, давайте встретимся здесь же завтра, на
трезвую голову. Скажем, в час пополудни. Отобедаем, побеседуем.
Думаю, нам найдётся, что предложить друг другу».
Данилов не стал возражать. Терять ему
всё одно нечего.
Искуситель не обманул. Пришёл, как и
договаривались. Проговорили долго, чужих ушей не опасаясь:
заказавши отдельный кабинет, Терентий Саввич сразу выставил на стол
широкополосный звукоподавитель: не подслушать беседу, не
записать.
- Я давно за вами наблюдаю,
Константин Евгеньевич. – Прямо начал он, сделав заказ на двоих. – С
тех пор, когда вы с таким изяществом провернули ликвидацию
провокатора Кулясова.
Данилов попытался изобразить
неведение, но Терентий Саввич только поморщился.
- Вот этого не надо, Константин
Евгеньевич. Если уж я знаю о странном самоубийстве Кулясова, о
пожаре во дворце графа Шульца, и даже об обстоятельствах ареста
Никиты Осипова, то, наверное, у меня найдутся и нужные
доказательства. Давайте не станем тратить время на игры и поговорим
о деле.
Данилов, поразмыслив, согласился. И
не прогадал.
- Вы незаурядная личность, Константин
Евгеньевич. – С аппетитом налегая на уху с севрюгой, признал Лукин.
– Вы талантливы, смелы, не обременены ненужными комплексами. Умеете
ставить перед собой цель и добиваетесь её. Вас ждада бы блестящая
карьера в РКП, пробудись вы лет на сорок раньше. Тогда компартия
была похожа на вас: агрессивная, сильная, полная амбиций. Но сейчас
у старого льва выпали зубы. Поэтому вас и исключили. Им с вами не
по пути. Вы для них слишком решительны.
Данилов на комплименты не поддался,
помалкивал, предпочитая слушать, а не говорить. Терентия Саввича
это не смущало.
- Ваши неудачи закономерны,
Константин Евгеньевич. – Склоняясь к собеседнику, веско проговорил
он. – Любая устоявшаяся общественная система это своего рода
организм. А вы, чужеродный элемент, лезете в него. Естественно, за
вас принимается иммунитет этого организма.
- Вас послушать, так сделать
политическую карьеру в принципе невозможно. – Не удержался от
сарказма Данилов.
Терентий Саввич снисходительно
отмахнулся.
- Ну почему же. Очень даже возможно.
Тонкость в том, как именно делать карьеру. Вы попытались войти в
систему нахрапом, с кондачка. Вот и получили сдачи. Система не
крепость, которую можно взять приступом. В неё нужно врастать
годами. И тогда её иммунитет на вас не подействует. Присмотритесь к
нашим политиками: много ль среди них молодых лиц? Нет, сплошь
седины и лысины. Это же не случайность, не так ли? Так что перед
вами два пути, Константин Евгеньевич. Вы можете продолжить
руководить театром, постепенно обзавестись нужными связями, врости
в общественную организацию, и постепенно продвигаться в её
иерархии. И потратить на это лет двадцать. Это ещё в лучшем
случае.