Мы вернулись в палату понурые и несчастные. Честно сказать, слёзы на глаза наворачивались, так обидно было. И тут, смотрю, девчонки из палаты, ничего не говоря, стали скидываться: у кого был зелёный лук, у кого – карамель, у кого-то кусочек хлеба завалялся, и всё то богатство было предложено нам. Подумать только, никогда я не ела ничего вкуснее зелёного лука с карамелью! с благодарностью я смотрела на девчонок из нашей палаты. Вот Ася, пигалица с короткой стрижкой типа «я у мамы дурочка», которая раздражала меня тем, что никогда не расставалась с наушниками, слушала отстойную музыку, при этом каждые полтора часа звонила матери и громко, чтобы все слышали, докладывала, что с ней происходит, не забывая повторять, как хорошо ей в лагере. И сразу же по приезде портрет мамы на тумбочку поставила. (Я посмотрела как-то внимательно, не взрослая женщина, а девушка невзрачная на фото, и улыбка неестественная, натянутая – так бывает, когда фотограф просит улыбнуться.) А при всём при том не скажешь, что Ася маменькина дочка. Конечно, она доставляет определённые неудобства, зато сколько в ней скрытых достоинств! Или вот взять Алсушку – совсем неприметная девчонка, переживает, что у неё волосы редкие, и завидует мне. А если разобраться, то совсем и не редкие, просто тонкие очень. Веснушек, конечно, у неё могло бы быть и поменьше, но я читала, что некоторые парни от этих, на первый взгляд уродливых рыжих крапинок прям с ума сходят. Так что, как говорится, всё относительно. Я жевала карамель с зелёным луком и понимала, что теперь мы связаны одной цепью, никогда я не предам новых подруг, а если кто попытается их обидеть, то, как волчица, перегрызу обидчику глотку.
«Для начала Людмилу будем игнорировать – не замечать её и не слышать», – предложила я план мести. А насчёт Ромы договорились так: если он попытается проявить строгость – будем слушаться и притворяться, что безумно боимся его.
Наш план был донесён до мальчишеской палаты и утверждён на высшем уровне самим Йоршиком, которого я вчера так нелепо короновала на царство. Светило в окно утреннее солнышко, и настроение поднималось.
* * *
– Адель, что такое любовь? – задала я Лизкин вопрос подруге. Она ответила не задумываясь и совершенно по-философски: «Любовь – это игра, исход которой либо осчастливит, либо навсегда оставит боль в сердце». И где только набралась такого?