В зеркале появляется Луис. Если не приглядываться, можно было бы предположить, что это отражение Борхеса. Разве что в волосах мелькает седина, да морщины резко разлетаются в уголках глаз.На лоб Луиса надвинута светлая федора – та самая, что болтается сейчас на крючке у входной двери.
Луис. Утешь её!
Борхес (Оборачивается к зеркалу). Ты зачем явилась, жалкая карикатура?
Ромина (Плохо расслышав и не видя Луиса, продолжает всхлипывать). Я не каракатица!
Луис. Удивительно, но мы с тобой одно целое.
Ромина (Не видя Луиса и предполагая, что обращаются к ней). Ты правда так считаешь?
Луис. В мамином доме всегда можно было найти бутылочку бренди. Давай поздравим друг друга с днём рождения.
Ромина. Друг друга? (Продолжая обижаться, сердито) Поздравь себя сам!
Луис выходит из зеркала, идёт в угол комнаты и невесть откуда извлекает бутылку.
Борхес. Здесь не мамин дом, мы в гостинице Адроге. Это сон. Ты мне снишься?
Ромина. Хорхе, я более чем реальна. (Заботливо) Ты, кажется, переутомился. Я много раз говорила, что компьютер и кофеин когда-нибудь доведут тебя до нервного срыва.
Луис. Гостиница в Адроге сгорела 20 лет назад, а это значит, что снишься мне ты, ведь мы с тобой одно целое – ты и я.
Ромина (Рассеянно). Ты правда так считаешь? Хорхе, если ты хочешь сделать мне предложение, то нужно действительно немного выпить. Иначе я совсем не прочувствую торжественности момента.
Луис бросает шляпу на постель, Ромина, успокоившись, плюхается прямо на неё.
Борхес (Луису). Бросать шляпу на кровать – к беде.
Ромина. Хорошо, что ты это запомнил.
Луис (Подавая рюмки). Ну что ж, выпьем за нас?
Ромина (Пригубляя бренди). С днём рождения, Хорхе!
Борхес. День рождения прошёл вчера, не правда ли?
Ромина. Ты опять всё путаешь: сегодня 24 августа.
Луис. Сегодня 25 августа, и бутылка была почата вчера. Не догадываешься почему?
Борхес. Потому что в ней яд? Занятно, когда-то я написал здесь рассказ о собственном самоубийстве – за этим письменным столом у старинного зеркала.
Луис. Мы с тобой написали его вместе.
Ромина (Роняет рюмку). Хорхе, почему ты пугаешь меня? Я не писала с тобой никакого рассказа!
Луис жестом фокусника достаёт из ниоткуда страницу рукописи и присаживается на кровать рядом с Роминой.
Луис. (Одной рукой приобняв Ромину, картинно читает). «Каждый художник когда-нибудь да приходит к пониманию того, что нельзя дописать Великую книгу. За человеческую жизнь можно создать лишь множество предисловий к ней – массу разрозненных отрывков, которые никогда не соединятся в целое, как разбитое зеркало. И наградой высшему проявлению искусства служит только смерть».