Зверь остановился, поводя уродливой головой и фыркая. От мощного
дыхания на арене вихрями разлетался песок. Маленькие глазки в
складках век горели красным огнём.
Игорь застыл на месте. Краем глаза заметил, что его товарищи по
арене ведут себя точно так же, застыв безмолвными статуями. А что
делать, если в руках – не то, что меча или копья, даже завалящей
палки нет. Не говоря уже о мулете и шпаге, которыми так ловко
пользуются матадоры.
Зрители кричали всё громче, делая руками странные жесты – как
видно, требовали крови.
- Напоминаем, что бездействие равно трусости! – загремел над
ареной зычный голос распорядителя. – Трус получает по заслугам!
- Трус не играет в хоккей *… - пробормотал Игорь. (*слова
известной в своё время песни о спорте)
- Командир, - тихо, напряжённо сказал Март. – Его надо отвлечь.
Пустынные г’хархи плохо видят, но у них острый нюх. Я отвлеку его,
а вы…
Толпа засвистела, заулюлюкала. Последние слова Марта утонули в
общем шуме.
Майити сделал знак остальным, и осторожно двинулся вбок, пытаясь
обойти «буйвола».
Зверь зафыркал, шумно втянул воздух красными ноздрями и вдруг,
неожиданно легко для такой массивной туши, развернулся. Взметнулся
песок.
Команда бросилась врассыпную. Буйвол, названный «г’харх», нагнул
голову и налетел на Марта. Но там, где только что был майити, он
встретил пустоту. Март крутанул сальто и легко ушёл от
столкновения.
Публика ревела оглушительно. Громадный зверь бросался из стороны
в сторону, целясь в мечущиеся вокруг фигуры. Когда г’харх
повернулся на какой-то момент задом, Игорь увидел у зверя под
хвостом торчащий шип какой-то засохшей колючки. Очевидно,
устроители боя не понадеялись на милость богов, и решили помочь
судьбе, разозлив животное. Им это удалось.
Март крикнул что-то, Игорь опять не расслышал. Проклятье. Пот
заливал лицо, ел глаза, капал с подбородка и тут же испарялся в
раскалённом воздухе. Вот рту пересохло от жажды, и язык шуршал, как
наждак. Пить пленникам не давали уже давно, очень давно.
Проклятье. Если бы им дали время подготовиться. Если бы их не
вытащили внезапно из палатки, где пленники ожидали смерти. Не
вытолкнули на залитый ослепительным солнцем круг песка, не
развязали руки, не вытащили кляпы изо рта и объявили монаршью волю
- умереть с честью…
Может, он был бы готов.