Пройдя вперёд, я, благодаря Глюку, довольно быстро отыскала
незапертое окно. Кажется, я попала в гостевые покои. Чудниненько,
то, что нужно. Глюк уверенно вёл вперёд, я могла не бояться
случайной встречи.
Я беспрепятственно спустилась вниз, юркнула в коридор, ведущий в
сторону чёрного хода. Будь то дворцы или особняки, принцип
расположения помещений приблизительно один. Пару раз пришлось
прятаться в нишах или за портьерами.
Наконец, добравшись до выхода, я втянула сырой ночной
воздух.
Свобода…
Но радоваться рано, до неё ещё неблизкий путь.
Рано утром, уже рассветало, но солнце ещё не взошло, я, крепко
сжимая в руках ридикюль, одной из последних выбралась из
общественной кареты.
План у меня простой. Поскольку Натали готовилась к побегу с
Эмильеном, я воспользуюсь всем, что она подготовила, и оставлю
многочисленные ложные следы. А потом и главный ложный след, ведущий
на Закатный континент. И обязательно напишу знакомому Эмильена,
попрошу, чтобы он подтвердил факт моего приезда.
Герцогу нужен наследник, причём немедленно. Что-то связанное с
завещанием прежнего герцога, так что можно не сомневаться,
обнаружив пропажу, супруг рванёт в погоню.
И пока он будет колесить по стране и миру, я устроюсь в столице
со всем удобством. Ну и про расследование не нужно забывать. Но
прежде - устроиться.
Перекинув увесистый ридикюль из одной руки в другую, я уверенно
зашагала мимо здания дилижансовой станции. Я бы ни за что не зашла
внутрь, если бы мне не почудилось, что я слышу всхлипы.
Приглушённый плач показался детским, и я не выдержала, ноги сами
понесли меня на звук. К тому же ничего плохого, если я просто
загляну в зал ожидания, не случится.
Она сидела в самом углу, обнимала себя руками, тряслась и
давилась слезами. Ниже и тоньше меня, угловатая. Скорее всего, ещё
подросток. Это аристократки и дочери состоятельных дельцов могли
себе позволить праздность до совершеннолетия. Дочери бедняков не
знали, что такое беззаботная юность, они с детства начинали
работать.Многие шли в служанки “принеси-подай”, чтобы, повзрослев,
стать доверенными горничными.
- Эй, ребёнок, ты чего плачешь?
Я присела рядом, достала платок и вытерла зарёванное лицо.
Девочке на вид оказалось лет четырнадцать, старше, чем я
подмумала.
- Я не ребёнок, - возмутилась она.
Я хихикнула, но спорить не стала.