Выехали за город. Улицы, запруженные людьми, исчезли, уступив место сельским пейзажам, горам, деревьям и небу, чья яркая послеполуденная синева уже начинала тускнеть, намекая на близость вялого заката.
– Эйва! – заорал Уош, едва она вышла из автомобиля.
Он, его бабушка Бренда и Кармен стояли на крыльце. Свет изнутри лился им на плечи. Уош так размахивал руками, словно они с Эйвой не виделись несколько месяцев. Казалось, он еле сдерживается, чтобы не броситься ей на шею.
– Приветик, Уош, – спокойно сказала Эйва, с трудом устояв от того, чтобы не кинуться к другу.
Оказаться наконец дома и увидеть Уоша – было то же самое, что распахнуть окно в весенний дождь.
Однако рядом находилась ее мачеха, Кармен. Которая уже шла ей навстречу, чтобы первой обнять падчерицу. Кармен была беременна, беременна совершенно очевидно, и передвигалась медленной, утиной походкой. Среднего роста, с резкими, живыми чертами лица, она постоянно улыбалась, несмотря на сложные отношения с Эйвой, временами столь напряженные, что казалось – стены дома вот-вот треснут, не в силах долее сохранять целостность семьи. Родители Кармен были кубинцами. Она родилась во Флориде, но пришлось немало поездить по разным штатам, пока отец искал работу. В конце концов семья осела на Среднем Западе. Отец открыл автомастерскую, а Кармен после школы поступила в колледж в Северной Каролине. Окончив его, устроилась работать учительницей в Эшвилле, где и встретила Мейкона – темнокожего вдовца-шерифа, чей неисправимый оптимизм и улыбка ее пленили.
Несмотря на неприязнь Эйвы, не смирившейся с тем, что Кармен – не ее мать, оба они быстро стали необходимы друг другу. Теперь они были одной семьей, и все втроем пытались не унывать.
– Как же здорово, что ты снова дома!
Кармен крепко прижала к себе Эйву. Выпирающий живот мачехи колыхался между ними. Но не успела она заключить падчерицу в объятия, как та ловко вывернулась из них.
– У нас огромные планы на нынешний вечер, – как ни в чем не бывало продолжила Кармен, привыкшая к строптивости девочки. – Бренда сподобилась испечь пирог, а ты ведь знаешь, что она берется за стряпню разве что под дулом пистолета.
– В следующий раз я, пожалуй, возьмусь кухарить, только если кто-нибудь из вас помрет, – заверила, подходя к ним, Бренда – высокая и гибкая, как ива, женщина с короной рыжих волос.