Карен Серое Ухо говорил тихо, но все
в бараке обратились в слух. Такой идеальной тишины Илья никогда в
свое жизни не слышал. Лишний раз вздохнуть боялись, чтобы ничего не
упустить.
- Маар добывают в проходческих
машинах, типа «Горняк». Там с виду ничего сложного, но повозиться в
первое время придется. Механизмы старые, но надежные.
- Можно ли выбраться оттуда? –
спросил парнишка лет двадцати с испуганными глазами.
- Не помню я таких случаев.
Обманывать не буду. Место глухое. Охраны море, но они все на базе,
на Луне. Каторжники же снабжены ошейниками. Вы их уже носите.
Помните укол в шею. Так вот если что не так, бунт, какой или
эпидемия, то со спутника включают систему ликвидации. И все
поголовно мрут. Так что о свободной жизни можно и не мечтать. Но и
на Тоске люди устраивались. Там свои порядки, свои законы. Так что
если будем держаться вместе, сможем сколотить свою команду, и
установить свои границы, тогда нам никто не будет страшен. Правда,
для этого придется поработать, может и кровь пролить.
Илья видел в заключенных страх. Он
бросался в глаза. Они, как и он были вырваны из привычного мира,
где чувствовали себя уверенными в завтрашнем дне, чувствовали себя
хозяевами жизни, теперь потеряв твердую почву под ногами, они
пытались ее нащупать, но все было настолько зыбко и неустойчиво. За
каждым из этих людей стояла история. Здесь кто был крупным
влиятельным чиновником, кто военноначальником, кто просто
директором школы, теперь же все они были расходным материалом.
Свыкнуться с такой мыслью тяжело, если не сказать – невозможно.
Поэтому и слушали откровения Серого Уха, как божественное, с
надеждой и слепой верой.
Когда Карен закончил, он пересел
поближе к Броднику и Давыдову.
- Ты, правда, считаешь, что у нас
есть шансы? – спросил Фома.
- Если между собой не перегрыземся,
то очень даже. Нас тут новых политических – целая уйма. Мы
имрановских политзэков задавим численностью. К тому же мы еще
здоровы и сильны, а они уже доживают свой век. Маар делает свое
дело. Дрянь, надо сказать, знатная.
***
Утром их разбудили рано особым
способом. Голову пронзила страшная боль, словно раскаленный штопор
ввинчивали прямо в мозг. От неожиданности Илья свалился с кровати,
схватился руками за голову, пытаясь сдержать боль, и увидел, что в
бараке началась эпидемия. Осужденные катались по полу, бились
головой об стены, рвали постельное белье на лоскуты. Вскоре это
закончилось, и Илья услышал внутри себя голос. Судя по
остекленевшим взглядам собратьев по несчастью, они тоже слышали
его.