-Знают, – недовольно буркнул я.
-Ладно, - вздохнула женщина. - Садись, пиши заявление о приеме
на работу с первого июля учеником бармена. Я завизирую, если хочешь
сам отнеси в трест, не хочешь, я через денек другой с документами
отправлю.
Да, чуть не забыла. Будешь получать учеником пятьдесят рублей.
Считай месяц у тебя испытательный срок. Если зарекомендуешь себя
хорошо, начнешь работать уже на основной ставке и получать
восемьдесят рублей. И готовься стать комсоргом. У нас работает
шесть комсомольцев. Они все семейные люди, у них дети. Так, что
флаг тебе в руки. Тем более, что, судя по характеристике, ты два
года был неплохим комсоргом класса.
-Вот блин! – ахнул я про себя. – Ну, Галина Васильевна,
удружила, нечего сказать. И что теперь делать? Совсем этот комсомол
из головы вылетел.
- Наталья Петровна, почему вы попросили написать заявление с
первого июля, а не с сегодняшнего числа? - решил проверить я свои
предположения.
Директорша явно не ожидала такого вопроса и ответила с
заминкой.
-Ну, чтобы у тебя было время подумать, и вообще…
-Понятно, - улыбнулся я. – Считает, что я просто вздорный парень
и стремление работать барменом мой каприз, недаром про пятьдесят
рублей напомнила.
Нет, дорогая, решение я не изменю. С другой стороны даже
неплохо, что работать начну через неделю. Можно спокойно сходить на
выпускной вечер, выгулять маму, а то всерьез обидится. А главное
схожу в поход. Ведь сколько лет прошло, а все жалею, что дело с
Нинкой Гоголевой до конца не довел. Полночи ее тискал в палатке.
Девушка уже «поплыла», сама ножки раздвинула, а я испугался
последствий и сбежал. Нет, в этот раз доведу все до победного
конца, тем более, что сейчас вполне представляю, как избежать
«последствий»
С такими нехорошими мыслями я покинул кабинет директора.
Следующие два дня мама была озабочена тем, что она наденет на
выпускной вечер. Батя даже ей несколько раз напомнил, что выпускной
вечер не у нее, а у меня. Но это не особо помогло. Зато я одеждой
не заморачивался. В этом вопросе пожилое сознание победило.
- Мама не волнуйся, все нормально. пойду в клешах и джемпере,
обойдусь без костюма, – сообщил я маме. Та поморщилась, но ничего
не сказала. Мои брюки расклешенные на двадцать девять сантиметров,
были подшиты молниями. В прошлом году я даже вшил в них
колокольчики.