—
Обязательно придется, — сказал злой каркающий голос сверху, и почти
все студенты вскочили со своих мест. Рядом с нами стоял, заложив
руки за спину, безопасник, который подошел совершенно незаметно. —
Режим нарушаем, господа кадеты? В азартные игры решили схлестнуться
на территории училища? Это залет!
—
Никак нет, ваше превосходительство, — вскочил Зяма, вытянувшись по
струнке. — Я показывал младшему товарищу несложные фокусы. Не более
того.
—
Ага, показывал ты, и тебя же в результате обули? — с ледяной
усмешкой спросил Сергей, смотря при этом почему-то ровно на меня. —
Кадет Иванов, потрудитесь объяснить, что здесь
произошло.
—
Разряжаем морально-нравственное напряжение после тяжелого трудового
дня, ваше благородие, — ровно ответил я, глядя прямо в глаза
безопаснику. Тот, легко выдержав игру в гляделки, лишь
усмехнулся.
—
Правильно ли я понимаю, что денежные отношения не имеют к этому
спору никакого отношения? Ставок на игру не было, как выигравших
или проигравших? — снова строго спросил Сергей, и я выругался про
себя. Вот же… если сейчас это признать, да еще при всех, добиться
потом возврата долга будет нереально. А сумма, насколько я понимаю,
не просто большая — катастрофическая для училища.
—
Молчите, кадеты? У вас у обоих это второй залет, хотите отчисления?
— с усмешкой поинтересовался безопасник.
—
Мы на деньги не играли, — попробовал уйти я от вопроса, но этот
ответ Сергея явно не удовлетворил. Я чуть не зарычал от обиды, но
вылетать по такому пустяковому поводу из училища не собирался.
Слишком много поставлено на эту «карту». — Новых долгов во время
игры ни у кого не возникло.
—
Да, не возникло, — радостно проговорил Зяма. Тут же хватая
протянутую ему ладонь и быстро пожимая. Безопасник благосклонно
кивнул и, удовлетворенный, зашагал дальше. И если ненависть
материальна, то сейчас он должен был просто на куски разъехаться
под взглядами моих товарищей.
—
Старых долгов это не отменяет, — вдруг заметил здоровяк, все еще
вертевший колоду в пальцах. — Сколько ты должен Суровому,
Зяма?
—
Три тысячи, — прошептал осунувшийся букмекер.
—
Сколько? — карты в сжавшейся от удивления ладони здоровяка
затрещали, а потом разлетелись в стороны. В толпе раздалось
несколько удивленных женских вздохов.
—
Три тысячи, — уже громче, зло ответил противник.