Следом за индивидуальной броней шли легкие
бронеходы, тоже на двух ногах, но больше похожие на страусов. А в
конце каталога я нашел странную помесь паука и слона – Мамонт,
шестиногое нечто с башенной пушкой весьма немаленького калибра.
Среди характеристик у каждой машины и доспеха кроме перечисления
оружия и брони шла приписка «емкость резонатора» значения в которой
колебались от сотни для брони, до десятков тысяч у
мамонта.
—
А у тебя сколько резонанса? — спросил я у денщика, показав на цифры
в книге.
—
В приличном обществе за такой вопрос могут на дуэль вызвать, а в не
очень приличном – просто по морде дать. — усмехнулся Василий,
покачав головой. — Мы с тобой это на уроках этикета разберем. А на
цифры ты не смотри, у Мамонта двенадцать членов экипажа, десять из
которых – инженеры с большой емкости. Тут не все так просто, но
изучать тебе это рано, лучше сосредоточься на табеле о
рангах.
Спорить со старым солдатом было совершенно
бесполезно, тем более что статус мой из наследника вдруг стал
совершенно неопределенным, так что я с головой погрузился в учебу,
отбросив мысли о пропавшей «маме» и постепенно наращивая физические
нагрузки. К концу отведенного месяца я с уверенностью мог отличить
благородие от светлости, Гатсбургов от Гугенотов, а штурмовой
индивидуальный доспех Ратник от общевойскового Витязя.
Но
загружая мозг я не забывал и о теле. Ежедневная разминка к концу
месяца перешла пусть в слабую, но зарядку, я уже без особого труда
мог не только самостоятельно дойти до ванной, но и сделать десяток
отжиманий и три подтягивания, что в бесконечность раз больше того
нуля, которым было тело в коме.
Благодаря плавной накачке чакр праной я сумел
сделать невозможное - восстановить мышечный тонус и укрепить
скелет, нормальное кровообращение и даже чуть продвинуться в
раскрытии верхних источников, формируя энергетические связи в
лобной доле и зрачках, готовясь к раскрытию третьего глаза.
Единственное что меня сильно смущало – восьмая, неизвестная мне
чакра, которую я совершенно не мог контролировать, но которая
постоянно отбирала часть прокачиваемой энергии.
В
назначенный день я проснулся не свет ни заря, пролистал конспект,
освежая в памяти все самое важное, а когда уже начал одеваться в
комнату буквально влетел Василий, на лице которого выражение ужаса
сменялось брезгливостью и непониманием.