- Нужна, - не стал отказываться опасный гость, и магия его
тяжелая расползлась, растеклась забродившим вареньем. Стало тяжело
дышать и…
…родятся же такие.
Аккурат среди людей и родятся.
И живут.
И…
- Не стоит меня опасаться, - его улыбка стала еще шире, хотя
Калерия Ивановна могла бы поклясться, что сие просто
невозможно.
Она кивнула.
И хотела бы добавить, что вовсе даже не опасается, но…
удержалась. Это было бы не совсем и правдой, а врать магу разума… в
высшей степени неразумно.
- Я здесь, чтобы служить стране, - это он произнес с той
убежденностью, которая заставила Калерию Ивановну подобраться. Ибо
в свои годы она уже понимала, что служить стране можно по-разному и
далеко не всегда этой службой можно гордиться.
Вслух она, само собой, ничего не сказала, но поняли.
Вздохнули тяжко.
И произнесли:
- Я ищу одного человека, который с высокой долей вероятности или
живет в вашей квартире, или бывает здесь в гостях.
Он чуть склонил голову. А неприятные ощущения исчезли.
Воздействует?
Пожалуй, что нет. Ничего-то нового, что могло бы
свидетельствовать о постороннем воздействии на разум, Калерия
Ивановна в себе не ощущала. Разве что острое желание вернуться к
пирогам, от которых ее оторвал звонок в дверь. Но вряд ли Святослав
Евгеньевич был тому причиной.
- Это женщина. Скорее всего. И вновь же, скорее всего молодая и
красивая… - он замолчал, позволяя Калерии Ивановне додумать
сказанное. А заодно уж порадоваться, что, если она сама себя
считала красивою, и муж с сим утверждением спорить не смел, то
молодость Калерии осталась где-то там, на линии фронта, вместе с
остатками наивности и веры в светлую человеческую натуру.
А гость продолжил:
- Был бы весьма обязан, если бы вы… сочли возможным рассказать
мне о ваших… жильцах.
И это отнюдь не было просьбой, даже если звучало, как оная.
- Буду рада, - Калерия Ивановна приняла решение и с ним
согласилась. И потому совершенно успокоилась. – Только давайте уж
на кухню. Чаю будете? С пирогами.
Судя по запаху первую партию пора было уже вынимать.
К превеликому сожалению Калерии Ивановны, от пирогов гость не
отказался.
В коммунальной квартире, расположенной по улочке Весенней в
третьем доме, некогда принадлежавшем угнетателю народа и проклятому
представителю буржуазии купцу Вощинникову, пахло деревом, воском и
чистотой. И запах этот был столь удивительным, что Свят даже
позволил себе сделать глубокий вдох. А после уж выдохнул медленно,
с наслаждением и легкою печалью, расставаясь, привыкая к чудесному
этому аромату, который и отличал нынешнюю коммуналку от прочих.
Святославу же во многих побывать случилось.