Встречные горожане
почтительно уступали дорогу, склоняя головы в приветствии,
обращались вслух, желая здоровья. Приходилось кивать, иногда что-то
отвечать, старательно давя раздражение в себе – люди не виноваты и
просто искренне радуются моему возвращению. Да и не так много их
было на улицах города, совершенно не сравнить со столицей и ее
бесконечными толпами народа. И это к лучшему, не пришлось
задерживаться нигде.
Замок расположился на
небольшом холме, в северной части города. Длинная, приземистая
коробка центрального корпуса, чья внешняя стена служила
продолжением городской. Отходившая от нее под углом казарма,
выполнявшая ту же роль, с примыкавшими различными хозяйственными
постройками. И две круглые, восьмиметровые башни, по торцам обоих
зданий, соединенные невысокой стеной, отделявшей замок от города.
Перед последней еще и неглубокий ров наличествовал.
Мост, разумеется, был
уже опущен и ворота открыты – хотя, последние закрывают только на
ночь и в случае тревоги. Но, все равно, меня здесь ждали. Поодаль,
возле главного корпуса толпилась замковая прислуга. Бойцы гарнизона
выстроились в две шеренги по обеим сторонам от ворот, сверкая на
солнце начищенными доспехами. А впереди всех стояли трое – лысый,
кряжистый здоровяк Ларт Ольсен, на две головы возвышавшийся над
казавшимся щуплым на его фоне, седоусым крепышом Бренном. С первого
взгляда и не скажешь, что родные братья, даже одинаковые
праздничные камзолы не делали их похожими. Первый исполнял
обязанности бургомистра, а второго отец назначил кастеляном замка
после того, как тот лишился левой ноги в одной из стычек с горцами…
уже лет восемь как? И, к слову, Бренн как раз и сменил старшего
брата на должности командира баронской дружины в свое время. После
чего передал ее уже Ингвару Морту. Последний, как раз и стоял рядом
с братьями, высокий (не как Ларт, конечно, но где-то близко)
худощавый, коротко стриженый брюнет лет сорока, в хороших доспехах.
Эти трое для меня совсем не чужие люди.
- С возвращением, Ваша
Милость, - опередив вторившего ему гулким басом брата, произнес
Бренн уже успевшее набить оскомину приветствие. Взгляд его
переметнулся на Матиаса и, «ощупав» приемного сына с ног до головы,
вновь вернулся ко мне.