Пока за окном медленно проплывал заснеженный Нью-Йорк, мерно пульсирующий в предновогоднем ритме, мои пальцы летали по экрану смартфона, выталкивая наружу всё, что наболело. Только в разговоре с близкой подругой я могла позволить себе высказать всё, что я думаю об отце-алкоголике, который не может зайти к маме в больницу, зато исправно появляется, чтобы потребовать у меня денег. О Дэвиде Бригсе, моём начальнике, шефе издания «Стилет», любителю повесить на меня всю несделанную бумажную работу с отчётностью, а продвигать по службе только своих любимчиков-подлиз. И, конечно, о Тони, начинавшему с того, что бегал за мной несколько недель кряду со своими неловкими комплиментами и приглашениями в кино… теперь же он моему обществу предпочитает пиво со своими тупоголовыми дружками из Бруклина и просмотр игр «Метс». Когда всё так поменялось? Ещё месяц назад он пел песни о том, что я весь его мир, а теперь... теперь он меня почти не замечает!
Валентина всё выслушала, пообещала вместе со мной съездить к маме в больницу. Дежурно посоветовала послать отца куда подальше. Дежурно заметила, что Тони – типичный зазнавшийся инфант, который «своими мелкими бегающими голубыми глазками не может разглядеть собственного счастья» и достоин того, чтобы тут же получить отставку из моей постели и жизни.
Что касается Дэвида, тут у Валентины была более жёсткое мнение – она безусловно считала, что нужно увольняться из этого устаревшего, пропахшего дорогими сигарами и дешёвым тестостероном гадюшника, но на своих условиях. По её мнению, перед уходом следовало собрать материал по Дэвиду. «Давай, детка, если тебе верить, то этот стареющий мизогин за день делает достаточно, чтобы навсегда похоронить свою карьеру и всю свою плюгавенькую жизнь!».
Эх, Валентина… Я, конечно, была благодарна за её слова, мне всегда становилось легче, когда я могла выплакаться в её цифровую жилетку, но вот её решения абсолютно мне не подходили. Валентина, хоть и была на год младше, но этот кругленький вечно активный комок позитива всегда был гораздо сильнее и решительней меня. Паола Тейлс на фоне Валентины – просто связанная марионетка… Болезнь мамы, саркома, внезапно ворвавшаяся в нашу жизнь и была теми ремнями, которые связывают меня по рукам и ногам. Я не могу позволить себе, гордо задрав голову и облив Дэвида грязью, уйти с работы – я больше никуда не устроюсь по профессии. Кто тогда будет платить за лечение мамы? Явно не отец, без которого мама не может представить себе жизни, но который годен только на осушение бутылок «Джека» и мелкое нытьё о светлых деньках юности…