***
Городские колокола радостно звонили.
Победившие русские ратники входили в город. Впереди колонны ехал
еще не старый мужчина, в запыленных доспехах. «Князь Лыков едет», -
перешептывались в толпе. Можайцы встречали защитников. В ходе
сражения войска Владислава практически смяли передовой отряд
стрельцов, но подоспевшая подмога от Лыкова и можайский гарнизон
заставили ляхов сначала отступить, а потом и вовсе снять лагерь и
уйти от города. Все это я узнал из разговора какого-то ратника,
рассказывавшего подробности сражения священнику, укрывшему
нас.
Переждав на всякий случай еще день под
защитой кремля, люди постепенно возвращались в свои дома. Обычно,
перед осадой все посады сжигались, чтобы у врага не было древесины
для строительства осадных укреплений и лестниц, да и добычу было
жалко отдавать. Такой вот «не доставайся же ты никому»
по-древнерусски. Но в этот раз обошлось. Уже на следующий день
жизнь почти вошла в нормальное русло. Однако отца я стал видеть еще
реже. Как я понял, войско поляков недалеко ушло, и теоретическая
опасность присутствовала, поэтому в можайский гарнизон влились и
бывшие в городе дети боярские, патрулировавшие окрестности. Однако,
как заверял меня Лешка, «его тятя точно сказал, ушел лях и теперь
Пожарский гоняет его по лесам». Да, у меня появился первый друг.
Такой же пятилетний мальчишка, как я.
Мы
познакомились в церкви. Проснувшись через пару часов, попытался
пройтись по храму, но строгий служитель церкви, подозрительно
напоминавший Никиту Михалкова, угрожающе потряс посохом, так что я
счел за лучшее вернуться к остальным детям. Посидев между ребят,
послушав дальние раскаты пищальных залпов, мне стало скучно. Как и
еще нескольким ребятам. Вот и завязался диалог. Надо сказать, что
мне было сложно. Потому что Леша все же был вполне обыкновенным
мальчишкой. Впрочем, сладилось. И вот мы уже пару недель как
проводим время вместе. Это умом я понимаю, что бегать по двору с
палкой так себе затея в плане интеллектуального развития, а
организм-то детский.
В
целом мой распорядок поменялся не особо. С утра – та же процедура
закаливания, днем детские игры, а вечером – уроки грамматики. К
последним, к слову, прибавились разговоры с отцом. Участвовав в
недавней битве на равных с остальными, он даже получил легкое
ранение. Если вмятина размером с мою, детскую, ладонь на его шлеме
можно считать таковой. Не знаю, что сподвигло обыкновенно
молчаливого отца, но с момента нашего возвращения домой, он стал
постепенно мне рассказывать о разном. В один из вечеров я спросил у
него: