Вскоре наступил обещанный матушкой Петров
день. Уже с утра пономарь на местной колокольне активно призывал
всех на службу. Пошли и мы с родителями. Отстояв заутреню (кстати,
первый раз меня взяли с собой в церковь), мы с матерью пошли
исследовать рынок на предмет обещанных леденцов, а отец сослался на
занятость и обещал присоединиться к нам уже на подворье.
Уже где-то в полдень мы вернулись домой.
Изнуренный, но довольный (детские желания часто брали надо мной
верх), я воспользовался отсутствием батюшки и рухнул спать. Вы
пробовали вставать в шесть утра и стоять долгую службу? Не
осуждайте. Уснуть, впрочем, мне не удалось.
Через недолгое время в комнату вошел отец.
Притворившись спящим, я надеялся услышать что-то новое, однако
реальность была несколько иной. Напряженным голосом Антипий,
который обычно исполнял функции привратника, крикнул из коридора
отцу:
-
Владимир Жигимонтович, поляки!
Батюшка спешно вышел из комнаты, а я,
оставшись в одиночестве, сел на кровать и прошептал:
-
Что тут, черт возьми, просходит? Выяснил же, что Смутное время
закончилось.
Дородный мужчина в пластинчатом доспехе стоял
на стене небольшого острога. Князь Борис Лыков, бывший в Смуту
членом печально известной Семибоярщины, смотрел на разгорающееся
внизу сражение. Владислав, уже подходивший в прошлом году почти
вплотную к Можайску, снова разворачивал свое войско, желая
непременно взять сегодня город. Да, прошлой зимой поляки не
решились штурмовать крепость, узнав о готовности гарнизона
оборонятся, что стоило им многих солдат, умерших от холода при
отходе на зимние квартиры. Однако сегодня все было иначе и должно
было решиться многое. Можайск был ключом к Москве, первой и
последней крупной крепостью перед столицей. Многоопытный боярин,
участник многих ратей, герой битвы на Медвежьем Броде, сомневался,
что шансов у королевича нет.
Русские войска были размещены по всей округе,
не зная точно, в каком месте поляки нанесут свой удар. Поэтому
сегодня рассчитывать было можно только на свои силы. Сзади
послышались шаги. Обернувшись, Лыков увидел двух воинов, идущих
друг за другом. Первым был его племянник, Алексей, исполнявший при
нем должность личного порученца. Второго ратника Борис Михайлович
не знал. Да и одет незнакомый воин был странно – вполне типичная
для русских кольчуга была опоясана широким поясом, к которому была
приторочена карабела. Князь хотел было спросить его, но первым
заговорил Алексей.