– Вот и участкового принесло … – Протянул Леня, а потом
достаточно громко крикнул, – Здравия желаю, товарищ майор! Все - то
Вы на службе, да на службе. Пора уже на пенсию.
– Ты мне поговори, Филимонов. Поговори. Почему опять не на
работе? А ты, Симонов. Жена твоя опять жалобу накатала. В курсе?
Говорит, порочишь ты образ советского человека. Это хорошо, она от
небольшого ума мне их строчит. Но ее жалобы можно как отдельный том
"Войны и мир" издавать. Опять в запое был?
Я смотрел на своего начальника и это было очень смешно. Правда.
Подполковник тут, оказывается, майор, да ещё и участковый. Всегда
знал, что он умом на прежнюю должность, как и звание, не
дотягивал.
– Что молчишь, Симонов?
– Никак нет, товарищ начальник. Баба - дура. Сами в курсе. – Не
знаю, почему, но перенял тон мужиков сидевших за столом.
– Это, да. Твоя - особенно. Ладно, ты у нас не Валера Леонтьев и
даже не Стас Михайлов, но жену себе выбрал вообще караул. Так
почему не на работе, спрашиваю? За тунеядство хотите получить?
Я, не выдержав, хохотнул. Такое чувство, что в кино снимаюсь.
Если 1941 держал в тонусе, реально опасался лишнего сказать, тут же
все иначе.
– Чё ты ржешь, Симонов? Вот объясни мне, что ты ржешь? – От
фразы Матвеева стало как-то тепло на душе. Именно этими словами
начиналось каждое совещание. – Пойдем поговорим. А вы сейчас быстро
соберётесь и смоетесь по домам. Ясно? Завтра жду с объяснительными,
почему в рабочее время ошивались здесь, а не трудились на заводе.
От всех.
Николай Петрович кивнул мне, приглашая следовать за ним. Я,
собственно говоря, был не против. У самого имелись кое-какие
вопросы, а задавать их при посторонних будет лишним.
Матвеев отвёл меня в сторону, почти за угол дома. Беседа,
похоже, предстояла серьезная.
– Иван, это уже не шутки. Долго так продолжаться не может. Если
твою дуру кто-то надоумит написать в НКВД, а доброжелателей много у
нас, там ты никому и ничего не объяснишь. Понимаешь, она в крайней
жалобе обозначила, что ты - потенциальный враг народа. Потому как
идёшь против решения партии вывести нашу страну на путь трезвости и
здравомыслия. Сухой закон отменили, конечно. Но два дня назад. Да и
сам понимаешь, кому-то простят. Тебе - нет. С таких, как ты, спросу
больше.
– Извините, товарищ майор … куда ее надоумят написать? – Нет,
слышал-то я нормально. Сложно не услышать, когда Матвеев стоит
рядом и в ухо почти все это говорит. Но знакомое сочетание букв всё
же удивило. То есть даже вот так… Не Комитет Государственной
Безопасности, а все оставили в начальном варианте.