Находящийся в средней камере проснулся, сел на койке и некоторое
время наблюдал, как агонизирует юноша, затем повернулся к
Потёмкину.
— Что с ним?
— Болеет сильно, — Игорь не собирался вдаваться в подробности,
но мужчина вновь спросил:
— Из этих? — он скривил гримасу, как бы задёргался и покрутил
пальцем у виска.
— Нет. Яр — нормальный.
— А чего он тогда по полу распластался и кривляется?
— Говорю же — болеет.
— Семён Волков, — мужчина встал, подошёл к Потёмкину и протянул
руку.
— Игорь, — лекарь пожал в ответ.
— Какими судьбами в нашем захолустье?
— Проездом. Но неудачно…
— А за что вас сюда?
— Да девушки с нами были, вот и вступились.
— А-а-а… Эта та страшная легенда о том, что местные бабы
порченные? — Волков ухмыльнулся, щербатая улыбка растянулась на
лице. В тёмных глазах мелькнули весёлые искры.
— Что смешного?
— Да эти лузеры думают, что бабы у них плохие, а на самом деле
всё тут плохо. Они воду из речки берут, а она малость радиоактивна.
Вот и пойми тут, кто бесплоден — бабы или мужики? А Бакину очень
удобно женщин во всех грехах обвинять, такой произвол царит здесь,
не представляешь.
Виктор — человек-то вроде простой, но опасный. Как бы это
сказать… Из всех, кто после войны у власти да у кормушки оказался,
подняться вообще как-то смог, он один остался. Все конкуренты
перемерли. И не поймёшь как. Кто-то с крыши свалился, кто-то от
пищевого отравления умер, а кто-то в сортире захлебнулся — прямо
так и нашли, головой в ведре. С тех пор нет у Бакина конкурентов.
Опасно открыто ему противостоять. Никто и не решается, благо
управляет он более-менее грамотно. Еда есть — организован отлов
рыбы, вода, хоть и из реки, есть. Особо никто не жалуется. Да и
поди, проберись к нему мимо его охраны. Они за него — горой. Он с
ними девок делит. Но только раньше было по-другому. Он из
руководителей завода, привык во власти рулить… Теперь и остался он
один, остальных вот зачистил. Да только после уже, а поначалу
первым лицом-то не считался, так… Прибился к группе военных,
которые с оружием, с авторитетом, порядок после войны наводили. Но
они на силу рассчитывали, а Бакин похитрее оказался. И понял, что
бабы не хуже другого какого ресурса, чтобы верных людей купить. Так
вот вышло… А ведь жена была, ребёнок вон от неё. А потом померла
вдруг она. Ни с того, ни с сего, закашляла и двинула на тот свет.
Ходил Бакин чернее тучи, бабы подбивались под бок — всё-таки глава
города. Вдовец. Завидный, в общем, мужчина. Да вот только он на них
уж не реагировал никак. От слова «совсем». Жил один, растил дочь. А
только скоро совсем крыша поехала у Витьки-то. Начал уже и сам
женщин к себе приглашать, не просто так, а силой. Приходит, значит,
охрана за дочкой или за чьей женой и забирает. Бакин насилует её у
себя наверху. А потом — свободна! Начали тут мужички гневаться
страшно, месть назревала, восстание, да не сложилось. Созвал тогда
Бакин совет, мол: речь говорить будет. И сказал. Прикинь? Сказал,
что пользует наших жён и дочерей, чтобы проверить. И знаете… они
оказались порченые! Все до единой! Все, кого он приглашал! И тогда
он издал указ, что так впредь и поведётся — коли порченые, детей
иметь не могут, тогда пусть платят своим телом за жизнь в городе. А
несогласных мужчин, отцов и мужей — вышвыривать за пределы цеха…
Ну, и что вы думаете? Одного-двух выслали за ворота, остальные
притихли, как ягнята. Теперь женщины совсем не считаются за людей.
Кто хочет, тот и берёт их. Любую на выбор. Всю грязную работу тоже
они выполняют, причём их не щадят, бьют ремнями. Иногда до
полусмерти. И вот ведь, в чём загвоздка-то: а если после этого и
ваши девки не забеременеют? Думаете, поймут что-нибудь? Нет.
Скажут, что и они никуда не годные бабы, и будут мучить, как и
остальных.