— Первый раз слышу от человека, что он не хочет жить! Ты нужен
мне, Яр, твоя сила и способность сопротивляться вирусу мне нужны.
Иначе боюсь, я в этой непонятной войне проиграю. Там, куда мы
направляемся, в разы опасней, и, возможно, там уже поработал вирус.
Если заражусь я, то не смогу исполнить свой долг, и болезнь, так
успешно подавляемая тобой, распространится везде. Ты единственный
способен ей сопротивляться. Так что… ты поможешь мне, Яр?
Некоторое время парень молча лежал на полу, рассматривая
деревянный потолок, затем поднялся и, посмотрев сквозь клетку на
Игоря, горячо произнёс:
— Я помогу тебе! А Ольга с Лидой?
— Мы их заберём отсюда, обещаю. Что-то мне подсказывает, что,
когда сюда заявится Гром, эти слесари и механики-добровольцы вряд
ли с успехом смогут противостоять ему со своими помповыми ружьями.
Завтра будет весело, Яр, так что давай отдохнём.
— Отлично! С нетерпением жду завтра!
— И я! — тут же подхватил Семён. Глаза горели, а мужик ухмылялся
во всю ширину щербатого рта. Создавалось ощущение, что с приходом
Игоря в нём с новой силой вспыхнула искра жизни. Будто до этого не
жил. Не было смысла, не было цели. — Я с вами! Не знаю чем, но я
вам тоже помогу. Эту заразу победю… побежу… тьфу ты! Эту заразу
помогу уничтожить!
Дорога во тьме расчерчивалась яркими следами двух только что
проехавших автомобилей. Вместе с новой сущностью у Митяя появились
и новые способности. Ещё не остывший для обострённого чутья от
соприкосновения с резиной колёс асфальт ярким шлейфом указывал путь
монстру. И он бежал теперь сквозь тьму со скоростью, далеко
превосходящей все прежние возможности Митяя. Мозг работал предельно
чётко, хоть и слегка иначе. Теперь синапсы не обрабатывали и не
сохраняли бесполезную информацию, только жизненно необходимую.
Запахи визуализировались, расцветали ярким букетом, рассказывая всё
о мире вокруг, раскрывая прежде скрытые тайны. И зрение тоже стало
другим: неживые предметы отсеивались, растворялись, почти сливались
с остальной массой застывших изваяний — домов, деревьев, обломков
древних механизмов, превращённых войной в исковерканные железки.
Всё живое, наоборот, будто яркими маяками вспыхивало сразу перед
глазами, где бы это пусть даже самое мелкое существо ни находилось.
Любое движение во тьме — и зрение со слухом передавали мозгу полную
информацию о живом организме, помечали его пульсирующий силуэт и
отслеживали, пока опасность столкновения с ним не исчезала.