— Уже встал? — недружелюбно буркнул он Потёмкину. — Меньше
возни… Воевода приказал доставить тебя прямо сейчас.
— Джордж, у нас проблемы с электричеством, что ли? — через
секунду бросил вошедший незнакомец. Тут же снаружи щёлкнул
выключатель, и небольшую комнатушку с грязными стенами из кирпича
озарил неяркий свет лампочки, свисающей с потолка на проводе.
«Нужно будет, — подумал Потёмкин, — при случае напомнить Джорджу об
этом, а то фонарик какой-то выдал, урод».
Трое вошедших выглядели как парни, которые «приняли» Игоря у
крепостной стены, только без плексигласовых шлемов. А так — один в
один. Тёплые армейские «берцы», новенькая чёрная униформа,
разгрузка с наполненными чем-то карманами, у двоих «калаши», а у
главного пистолет, похожий на «Стриж». Пострижены коротко, лица
каменные, но у старшего, кроме того, знакомые черты, как будто
этого человека Потёмкин когда-то давным-давно встречал, но Игорь
виду не подал. Мало ли при каких обстоятельствах сталкивались
раньше. Физиономия старшего была обезображена ожоговым шрамом,
из-за чего уголки глаз и губ опустились, и сразу соотнести лицо с
кем-то из прошлого было трудновато.
— Меня Гром, кстати, зовут, — пробасил старший, а потом добавил:
— Пойдём через столовую. Есть, наверное, хочешь, а Воеводу
пятнадцать минут разговора не устроят.
Игорь промолчал. Скорее всего, «разговор» означал некие
инструкции, как вести себя в этом поселении. Так было везде. От
Урала, откуда давным-давно ушёл Игорь и до Юрьев-польского.
Подозрительность стала основой выживания. И не только она, ещё и
замкнутость. И в этой игре, где одни спрашивали, другие отвечали,
нужно соблюдать баланс, чтобы своей замкнутостью не спровоцировать
скепсис собеседника.
Есть почему-то не хотелось, но не стоило отказываться от
восполнения энергией уставшего тела, да и присмотреться к
обстановке и внутреннему укладу не мешало бы. Ещё хотелось послать
всех к чертям, броситься обратно на койку и просто валяться там
столь долго, сколько выдержит, но Игорь лишь молча кивнул.
Гром вышел из камеры первым, следом лекарь, а два бойца замкнули
процессию.
Трёхметровой ширины коридор с арочным сводом был частью явно
древнего сооружения. Редкие лампочки, свисавшие с потолка, сла́бо
освещали красную кирпичную кладку, местами обвалившуюся, но кое-как
заделанную свежими цементными заплатами. Бо́льшая часть кирпича,
особенно потолок, обросла зелёным мхом или покрылась старой
паутиной, повисшей неоднородной массой тут и там. У жителей,
населявших катакомбы, то ли не было времени, то ли желания привести
в порядок помещения. Местами коридор загромождали ящики, мешки,
сваленная сбоку солома, а один раз они прошли мимо кучи картофеля,
огороженной грубо сколоченными досками. Видимо, места не хватало,
так как в нишах и камерах, что ответвлялись от основного коридора
влево и вправо через равные промежутки, обитали люди. И этого
жизненного пространства было так мало, что в каморках четыре на
четыре метра ютились по несколько семей, отделяясь друг от друга
занавесками, так как даже самая простенькая стена из досок
безжалостно отхватывала часть места. Люди выглядели бледными,
худыми, измотанными. Оно и понятно: каждый день был, словно
смертельный бой за выживание, за место под солнцем, совсем не
греющим уже двадцать лет.