Митяй схватился за глаза, а Яр успешным ударом в челюсть сбросил
наконец с себя соперника. Движения давались с трудом, челюсть
трещала, голову пронзала боль, а в глазах двоилось, но надо было
встать, пока Панов выковыривает из глаз попавшую грязь. Толпа
вокруг уже радостно ревела, возбуждённая зрелищем. В какой-то
момент взгляд выхватил из этого пёстрого ряда лицо предательницы.
Варя… всё вокруг! ВСЕ ОНИ — ВРАГИ!
Мышцы от злости налились силой. Яр, превозмогая боль, вскочил,
прыгнул на Митяя, желая одного: втоптать врага в пол, растереть в
порошок и перемешать с валяющимся там мусором. Юноши покатились по
полу, Панов пытался очистить глаза, Яр же лупил сквозь боль в
кулаках по любому незащищённому месту. Сын Воеводы отмахивался
вслепую, угодив пару раз по лицу Яра, но юноша уже ничего не видел,
не слышал и не чувствовал. Перед ним была одна цель — ненавистная
морда Панова. Он бил и бил, не обращая внимания на пропущенные
удары. И не заметил, как Митяй вытащил нож…
— А ну, хватит! — жёсткий тычок в бок сшиб Яроса с Митяя.
Казалось, этим ударом вышибли не только воздух из груди, но и само
желание биться. Какой в этом смысл, если нет друзей вокруг? Одни
только враги. Сейчас главное — свернуться калачиком и умереть… Но
юношу с силой потянули вверх. Придётся вставать. Не хочется, но
придётся.
Народ вокруг разошёлся так же быстро, как и собрался. Даже Варя
не осталась, чтобы подать руку помощи или защитить…
Митяя поднял и сдерживал один из сопровождающих Грома. Лицо
врага в крови, кулаки разбиты, полный ненависти взор, в руке нож…
Ну и вид! Впрочем, Яр сомневался, что он сейчас выглядел лучше, чем
противник. Но нож… Это уже слишком. Хотя… Почему-то Яр не был
удивлён, что Митяй на такое способен. Папенькин сынок. Пользующийся
отцовским авторитетом недоносок, который всегда брал то, что хотел,
любыми способами.
В поле зрения вклинилось лицо Грома — Воеводиной шавки. Пса,
который был всегда на страже интересов правителя. Значит, всё плохо
— и камеры не избежать! Но в этот раз почему-то мужчина не стал
отправлять Яра в карцер. Он громко заговорил, но звук только через
несколько мгновений пробился в сознание юноши.
— …уроды! Ишь, чего удумали! Я вам завтра устрою веселье!
Побегаете у меня в ОЗК через полосы препятствий, любая дурь из
голов вмиг вылетит! Ведите их в лазарет, — обратился он к
сопровождающим охранникам, которые удерживали юношей. — Я с ними
позже поговорю. Пойдём, Потёмкин, это у нас единичный случай. Не
каждое утро с такого веселья начинается…