Однажды мы поставили петли на кабарожьей тропе в надежде, что попадётся этот малыш-олешек, но в петлю влетела рысь. Мужики уже в темноте идя с полигона, решили проверить свою насторожку и спугнули пятнистую рысь. Она сожрала попавшую в петлю соплеменницу, а нам досталось немного мяса и здоровенная башка, на которую даже смотреть было жутковато. Рысья голова долго валялась у меня под нарами, где всегда был мороз, но сделать из неё чучело у меня до самого отъезда руки так и не дошли. Мясо у рыси белое, вкусное и похожее на курицу, это было мнение общества после дегустации кошки.
Перед самым новым годом к нам наведались аборигены, они приехали на своих снегоходах бить на солонцах кабаргу, а за одно и «кислой» воды набрать в святых источниках, в которых на Крещение они даже купаются, говорят, что всю хворь снимает.
В те годы с продуктами везде была напряжёнка, и они повадились к нам за продуктами, предлагая в обмен «шадым», технический спирт. Мужики, ленясь или не умея готовить, сплавляли им якобы ненужные крупы, макароны, брикеты мороженой рыбы, растительное масло, получая взамен отраву. Когда приехавшие как в магазин аборигены по привычке стали перечислять всё, что им нужно, я охренел: «Нет, ребята демократы, прошли крыловские времена, забирайте своё пойло, и „уё“, нетути у нас вами просимого, а ежели что и есть, то и самим нать».
Они ставят на стол канистру с «шадымом», просят стаканы, и чего-нибудь занюхать. Ну ладно, закусь не проблема, а как пить эту заразу? А вот так – они хлопнули, не глотая по почти полному стакану, зажевали, занюхали и подались на охоту, оставив нам спиртягу. Мужики просят меня выделить аборигенам хоть немного продуктов, чтоб тем было с чем Новый год встретить и им, и нам. Я отвечаю: «Я не буду сейчас в темноте шарахаться, завтра погляжу, но много не обещаю, да и это в последний раз».
В преддверии Нового года геолог наконец-то наладил свой мини-телевизор на батарейках, и мы, разинув рты и наводя до боли глазами резкость, пялились в мутный экранчик. Там шёл традиционный новогодний «Голубой огонёк», где наши всенародно любимые звездуны и звездищи, натужно смеясь, изображали за очень нехилые деньги, бурное но какое-то тоже хилое и задроченое веселье.
Мужики, выпив по паре гранёных стакашек, валялись на нарах, слушая песни, куря и ловя кайф. Мы с Валерой, тоже выпив по стаканчику «шадыма», пили крепкий чай с брусникой, косились на мутный экран «ящика» и о чём-то спорили. На «шадым» нас больше не тянуло, он нам не глянулся – вонюч, больно. Бурильщик Юра, дорвавшись до дармового пойла, как он думал, глотал стакан за стаканом уже на автомате, никого не приглашая и никого не дожидаясь. «Столько бухла, и почти никто не пьёт – это несправедливо, зато мне больше будет, наверное», – так Юрок думал затуманенными, одуревшими мозгами. Часа в два ночи он наконец-то угомонился, упал на нары и вырубился.