Мысль не штампуют конвейеры.
Время ушло, и сейчас
Стоит штудировать Веллера:
Может быть, явится шанс.
Кому лететь к звезде, иному в фарсе
Без продыху тонуть сиюминутно,
Но есть Актёр, а с ним «Козёл на саксе»,
И значит, жить не так уж и паскудно.
Поэт проснулся бы, и, правду возлюбя,
Сказал бы, оглядев весь мир орлиным взором:
Земля Российская, любил бы я тебя,
Но мне не по нутру, коль лжец пирует с вором.
Кто любит в хоре петь, кому по нраву соло:
Послы, как прочие – все разного посола.
Безвыходность рисует, господа,
До боли столь знакомую картину,
И девочка сказать способна «да»
Сановному седому господину.
ЛЕОНОВУ
(«Полосатый рейс»)
Холуй прислуживаться рад,
Но жизнь его горька.
Талант показывает зад,
И это на века.
Слова, как пули автомата,
Всегда бьют точно в цель искусно.
Искрится смех в сатирах Гафта,
Но вслед за ним немного грустно.
Мысль классика, что жизнь – игра
Приходит после рюмки пятой,
Между авансом и зарплатой,
Причём, как правило, с утра.
Не из брони Вы, хоть и Броневой,
И потому, герр Мюллер и Велюров,
Здоровья Вам де-факто и де-юре,
Поскольку Вы и мудрый, и родной.
Писатель есть, пред коим в полной мере,
Осознаёшь, что есть на свете гений:
Любая строчка жизни сей, О, Генри —
Эпиграф Ваших всех произведений.
Была к лицу Вам вражья форма,
Певец и автор с сердцем чистым:
Когда б Вас в роли видел Борман,
То стал бы тут же коммунистом.
Лизнёшь искусно там и здесь,
Как вольный ветер быстр,
Предвидя личный интерес,
И ты уже министр.
КАПЛИ
В вечность стучат Б-гом слитые капли:
Каплер и Друнина, Друнина – Каплер.
Воскрес бы Роберт Стивенсон
Сейчас в Европе, павшей ниц,
То зубы сжав, сквозь сердца стон,
Писал вновь «Клуб самоубийц».
Коль речь идёт об истом джентльмене
Лицом – в душе ж конца нет червоточинкам,
То шли его не к матери е***не,
А говори: «Иди к первоисточникам».
У всех по жизни свой рефрен,
Кураж и лунный свет,
А у меня Софи Лорен,
Пусть не в семнадцать лет.
Замечу, данным пользуясь моментом,
Что каждый день, включая воскресенье,
Мужчина спит не столько с интеллектом,
Сколь с попой, бюстом и …прошу прощенья.
Конечно, этот мир идёт к концу,
И ангел смерти стал крылами веять:
Брандо, а с ним и Крёстному отцу,