Наконец, очередная вылазка оказалась той самой, которую мы и искали.
– Да, это она! – удовлетворённо сказал Зигунов, рассмотрев дверь в стене, противоположной реке. – Лёша, попробуй её взломать, когда мы переоденемся. Если не получится, я взломаю её сам, у неё простой замок.
– Хорошо, – ответил лейтенант.
Мы переоделись, сложили гидрокостюмы, а Павлов тем временем, примерно за десять секунд, действительно взломал дверь. Громко, противно лязгнув, в отличие от своих предшественниц она была из железа, она распахнулась, и мы вошли внутрь неё. Узкий проход поднимался вверх, а стены снова стали из серого кирпича, который был покрыт непонятной зелёной трухой. Не раздваиваясь, только постоянно меняя направление в пространстве, шли мы этим ходом несколько часов, пока не стало трудно дышать: одинокие ходы, если они сделаны на длинные дистанции, редко отличаются достаточной вентиляцией.
– Потерпите ещё немного! – попросил нас проводник. – Сейчас он закончится. Должен закончиться.
Действительно, вскоре проход закончился, и мы оказались в странной продолговатой комнате со стенами, сложенными из красного кирпича.
– Товарищ майор, Иван Васильевич, нам нельзя зажечь ещё один факел? – спросила Илюшина.
– Зажигайте, – пожал плечами проводник.
– Да, – согласился майор. – Клади и так много.
– Митя, понесёшь факел? – попросила меня фельдшер. – А то переправа что-то выбила меня из колеи.
– Конечно, Аня! – ответил я. – С радостью!
– Фи! – сказала Аглая.
– Ох! – только и вздохнул я, а фельдшер покачала головой из стороны в сторону.
Мы зажгли факел и принялись осматривать комнату. На её противоположной стороне была железная дверь, а посередине постамент с колоннами. Отдалённо напоминая балдахин без крыши, с подставкой в центре, на которой покоилась непонятная сфера, он на некоторое время вызвал нашу заинтересованность, приковав к себе внимание. Было неясно, для каких целей мог использоваться этот комплекс, и, как всегда, неизвестность будоражила наше воображение.
– Только ничего не трогайте! – предупредил нас окурок. – Когда говорю «здесь», я имею в виду, вообще здесь, не только в этой комнате, а в целом подземелье ничего нельзя трогать. От греха подальше.
– Неужели всё так серьёзно, Иван Васильевич? – спросила Илюшина.
– Да, представь себе! – ввернула Аглая.