Открылась дверь, и в кирпичную халупу вошёл Кнут. Он был похож на хищную, но степную птицу. Длинный нос, карий глаз, скулистое, выразительное лицо, переходящее в шею. Несговорчивый, жилистый и энергичный Кнут внушал опасность. Многим отчаянным, но слишком заносчивым добытчикам серьёзно доставалось.
– Ты всё в темноте Мирон?
– В черноте, – сухо ответил он.
– Без настроения?
– От чего же. Настроение, как и всегда – никакого. Ты поговорил с Жорой?
Кнут промолчал. По физиономии Кнута, Мирон понял, что Жора согласен отправиться хоть куда, только свисни.
– Не проболтался бы, – проговорил Мирон, задёрнув шторину.
– Я посоветовал не делиться впечатлениями.
Мирон вопросительно посмотрел на Кнута. Он лицезрел, как Кнут раздаёт советы. Жёстко и хладнокровно, с монолитным выражением. Да он и сам походил на монолит, только дышащий и молниеносный.
– Только посоветовал. Ничего с ним не сделалось. Скользкий он.
– Думаешь, подведёт?
Кнут скривился, чем выразил своё опасение. Жорик ему почему-то не нравился. Не видом, не в деле. Что-то высматривает, выспрашивает. Ненавязчиво прибился. Кто такой и откуда не понятно. Шарахается где попало. Общий знакомый или приятель ещё не повод кланяться. У него этих знакомых, куда не плюнь, а веры… Верил единицам.
– Тогда завтра уходим, – предупредил Мирон. – С рассветом.
Кнут ушёл, а он так и не уснул.
«Значит завтра, завтра закончится мой наихудший период. Время пружины, которую сжимали неведением и мнимым забвением».
Мирон задумался о когда-то «отрезанном» и «сожжённом». Тогда тоже свыклись с «временным», ставшим вечным. Не говорили то, что было когда-то сказано. Надеялись, но только не он. Конечно, ему не придётся изображать на прощание огорчение, якобы сожалея об утрате сомнительной тишины, которой нет, и не будет. Они уйдут. Уйдут не заметно, рано. Их не спохватятся. Пропали и поделом. Искать не станут. Объявятся, завалят расспросами.
«Но мы не объявимся, хотя предугадать, что предстоит невозможно. А впереди…! Впереди чернота».
Улицы, площади, перекрёстки. Обгорелые деревья и кусты. Стены с чёрными пятнами копоти. Листья, которые покрыты слоем серой пыли. Пылью, содержащей в себе вещества не совместимые с жизнью. Она везде и всюду. Прикасаясь к вещам и предметам, пыль изменяет их цвет, делая неузнаваемыми, одноцветными и безликими. Легко и не спеша, занимая свободные ниши доступные для проникновения, захватывая всё новые и новые участки. Проходящие редкие дожди смывают её, очищая на минуты строения, газоны и скверы, наполняя воздух относительной свежестью. И это, это лучше, чем задыхаться и чихать, прикрывая лицо ладонью, ощущая во рту кисловатый привкус.