— В каком смысле?!
София Раевская уставилась на отца — на Константина Раевского,
главу чуть ли не первого по значимости рода в палате лордов сената
и крупного оружейного магната. Отец не был склонен к дурацким
шуткам, вот только... то, что он сейчас припечатал, прозвучало
именно так.
— Вся Московия сейчас гадает, в каком смысле, — мрачно заметил
Константин, потягивая сигару. — Но факт остаётся фактом. Член
Красного ордена одержал верх над японским убийцей. И более того,
сейчас твёрдо утверждает, что готов поделиться с нами своим
камнем... только чтобы видеть в тебе свою невесту.
...разве нет? Больше походит на пранк, или что-то такое... когда
разыгрывают. В общем и целом. Но Софии эти слова были словно ножом
по металлу.
— Отец, если ты шутишь, то лучше скажи мне об этом сразу, —
София выразительно поморгала. — У меня и впрямь нет настроения
выслушивать твои приколы. Я поступаю в столичную шарагу, хотя
готовилась учиться в Европе. Этого тебе мало?
Константин же... мотнул головой.
— Нет, это правда. Прости, что вынуждаю делать то, что тебе не
хочется. Другого выбора попросту нет.
Нет, он шутит. Просто пока не сознаётся.
Разве нет?
— И он собирается ради меня — человека, которого и не видел
никогда, — София шумно сглотнула, бегая глазами по лицу отца. —
Становиться твоей марионеткой? Или он не понимает, что в сравнении
с Раевскими он никчёмный парнишка без гроша за душой?
— Кто знает, что у этих орденоносцев в голове? — Константин
Раевский возвёл глаза к набитому золотом потолку, словно пытаясь
отыскать там хоть какую-то логичность, так необходимую сейчас.
— Папа! — девушка сдержанно процедила, стараясь не перегибать
палку. — Скажи, что это шутка, прошу тебя! Мне и восемнадцати нет!
Мне не нужен этот... неотёсанный простолюдин!
— София! — повысил голос Константин. — Следи за выражениями.
Хотя бы при мне.
Заметив, как дочь закрыла рот рукой в недоумении, а слёзы
покрыли её глаза, старик продолжил:
— Прошу тебя, не нужно лить слёзы. Это тебе не поможет.
— Почему ты даже не спрашиваешь моего согласия? — поморщилась
София. — Что ты несёшь? Я не собираюсь ложиться под каких-то там
ублюдков, на которых ты покажешь пальцем! Я дочь твоя, а не
шл...
София тут же замолкла, наткнувшись на страшный взгляд отца;
когда Константин сводил седеющие брови у переносицы, это заставляло
повиниться. Казалось, его глаза могли прожечь насквозь даже лицо
собственной дочери.