Ф-фух.
Давно просмотренная страница висела томительно долго, словно
испытывала терпение собравшихся курсантов. Чуть впереди виднелась
коротко стриженая голова долговязого Толика Коваленко. Толик был
потный и счастливый, улыбка до ушей. Рядом с ним сдержанно улыбался
Касагава - Виталий видел только его макушку, но не сомневался, что
Касагава сдержанно улыбается. Он всегда улыбался. И всегда
сдержанно.
Через маленькую вечность страница наконец-то соизволила
измениться; шрифт укрупнился вдвое, поэтому на табло поместилось
только десять строк - тех, кто показал итоговую сумму с
одиннадцатой по двадцатую. Фактически, пробил звёздный час Виталия
Шебалдина - через несколько секунд он узнает себе истинную цену.
Своё настоящее место в толпе сокурсников.
Читать он начал, конечно же, снизу. Да и по-хорошему на столь
высокой странице место его было в нижней части - никаких иллюзий на
этот счёт Виталий не питал. Вошёл в двадцатку - уже успех.
Лю Цзы. Мирошник. Эрнандес. Криштемани. Гершензон.
У Виталия взмокли даже ладони.
Дементьев. Бу Чжао. Четтри Сингх.
Не может быть...
О'Лири. Цимбалюк.
Виталий застыл.
Не может быть. Этого просто не может быть. Его, Виталия
Шебалдина, не было в четвёртом десятке, не было в третьем, нет и во
втором.
Неужели в первом? Но с какой стати?
И вот тут Виталий реально запаниковал. Он понял, что, по всей
видимости, вообще пролетел мимо первой сотни. Во всяком случае,
занял место не выше восьмидесятого. Потому что верить в первую
десятку было можно, мечтать о ней тоже не возбранялось, но трезвый
и рациональный внутренний голос в данный момент рекомендовал
готовиться к худшему.
Вокруг возникали и ширились островки чьей-то радости - у Виталия
даже не находилось сил поглядеть чьей именно.
Он ждал.
Ждал перемены страницы. Твёрдо поклявшись себе, что когда
наконец-то высветится список чемпионов курса и фамилии Шебалдин там
не обнаружится, к экрану второй сотни он уйдёт без дрожи в
коленках. И вернётся сюда же изучать места с восьмидесятого по
сотое только когда убедится, что во второй сотне его фамилия не
значится.
"Где же я напортачил? - лихорадочно размышлял Виталий. -
Наверное, вчера, с этими грёбаными режимами третьего "Соляриса".
Дёрнул же чёрт распускать язык перед начальником курса и комиссией,
излагать свои досужие фантазии..."