– Не покидай её больше. Особенно так надолго… Пожалуйста.
– Ангел? Y?
– Ей и так очень трудно, – проигнорировал он вопрос. И так должно быть понятно, кто он.
Душе стало стыдно.
– Я испугалась, – призналась она.
– Я знаю… но не будем терять времени…
Душа опустилась на Надино тельце и растворилась в нем. Растворился и старец.
Надя зашевелилась, глубоко вздохнула и открыла глаза. Но тут же закрыла. Ей показалось, что кто-то вонзил в них два кинжала. Прислушавшись к своим ощущениям, она поняла – у неё сильно болит голова. У Нади и раньше иногда болела голова, например, после того как она увидела ту странную женщину за спиной у Саши Салихова. И еще, когда бабушка ругала её за то, что она, загулявшись с девочками, пришла домой позже девяти часов вечера. Но так сильно она болит в первый раз.
– Ма-а-ма! – Надя с трудом издавала звуки.
В ответ она услышала незнакомый мужской голос.
– Надя… Надя… Наденька… – ласково звал голос. Она снова, но уже очень медленно, открыла глаза и увидела крупного мужчину в белом халате и шапочке. Сощурившись от боли, постаралась сосредоточить взгляд на его лице. Большое, почти круглое, оно светилось добротой. Карие глаза тоже показались Наде добрыми, а еще внимательными и умными.
– Наденька. Ты в больнице. А я – доктор, Юрий Иванович. Что у тебя болит?
– Голова, – с трудом промямлила Надя, – и еще глаза… внутри…
– Сейчас, сейчас, милая, я тебе помогу. Я тебе укольчик сделаю, и болеть перестанет, ладно?
– Ладно…
Юрий Иванович, несмотря на крупную, казавшуюся тяжелой фигуру, легко встал и, повторяя: «Слава Богу… Хорошая девочка… Слава богу…» – быстро вышел из палаты.
На следующее утро Надя чувствовала себя почти хорошо. К ней пришла бабушка. Мария Ивановна испытывающе и строго смотрела на внучку, хотя и принесла много всяких вкусностей, какие покупала только по большим праздникам: молочный шоколад «Алёнка», вафли «Артек» с шоколадной начинкой – Надины любимые, два мандарина и свежий суп из самой настоящей домашней курицы.
– Как ты себя чувствуешь, Надя? – спросила она с металлом в голосе.
– Хорошо.
Надя не могла понять, за что «мама» сердится на неё. Она ни в чём не виновата. Девочка не делилась с бабушкой своими детскими проблемами. Всякий раз, когда она пыталась объяснить, что её волновало: не принимают в игру дети во дворе или как тяжело складываются взаимоотношения с другими девочками в школе, – Мария Ивановна с неприязнью отвечала: «А ты с ними не водись, с проститутками этими. А то будешь такая, как твоя мать. Учись вот лучше. А то одни тройки в дневнике».