Крил откинулся на ржавое железо, закрыл глаза. Сердце его все
еще колотилось, дыхание было прерывистым. Он сжимал дрожащей рукой
добычу, ради которой чуть не расстался с жизнью и даже не знал –
стоило ли оно того?
Медленно раскрыл ладонь, испачканную чужой кровью. Протер
пальцами пластинку, стараясь разобрать символы. Они были похожи на
то, что когда-то показывал ему отец, который заставлял Крила и его
братьев вызубрить звуки, скрывающиеся за каждой закорючкой – мол, в
жизни пригодится, потому что прежние люди именно так передавали
слова. А к их словам стоит прислушиваться.
– С-с… е… р… сер… г… Сер-гей, – с трудом прочитал
большелодочник. Выдохнул и принялся за второе слово: – К… о… н… д…
конд… ра… т…
Значение следующей закорючки он толком не понимал, поэтому
пропустил ее.
– Рат… е… в… Сер-гей конд-рат-ев.
Что это значит? Слова казались ему бессмысленными.
– Имя.
Он еще раз глянул на темное пятно, уже покинувшее мелководье с
секвохами и медленно уплывающее вдаль.
– Это его имя.
Но разве могут быть имена у нелюдей? Да еще выбитые на
металлических пластинках?
Крил стал спускаться к воде, спрыгнул вниз, добрел до
берега.
– Он был таким же, как я. Как мой народ, отправившийся в зону
обращения. Но зачем-то оставил при себе имя.
Это казалось странным, даже нелепым. И в то же время Крил
чувствовал, что в поступке Сергея есть смысл, который ему хотелось
понять. Тем более, что в душе его свербило чувство вины,
ответственности за загубленную жизнь. И даже не одну. Сможет ли он
дальше спокойно существовать с этим чувством? И еще… Сможет ли он
есть суп? Ведь известно, что тот, кто не ест мясо нелюдей, сам
медленно и мучительно превращается в нечеловека!
На широкой “улице” из секвох, где охотники Белого устраивали
засаду, никого уже не было. Лишь поломанные кусты, да измятая
трава. Крил прикинул – в какой стороне гнездо. Благо идти недалеко
и промахнуться, заплутать, было почти невозможно.
Ближе к месту он услышал голоса, повернул в нужную сторону.
Охотники, наверное. Стоят на подступах к селению, несут охранную
службу. Работы у них теперь немного, другая стая появиться очень
нескоро.
Загодя крикнув “я свой!” большелодочник вышел к караулу. Двое,
только что рассуждавшие про свои охотничьи дела, замолчали. Один
поднял пику.
– Да свой я, свой! Опусти. Вчера с вами в ночь ходил.