— Ничего, — вместе с Агушиным в голос ответили мы, почувствовав
впервые единодушие в принятом решении.
— Друг поскользнулся, я решил помочь ему подняться, — ответил я,
понимая, что этот парень просто так не отстанет.
— Помог? — скептически усмехнулся он, сложив руки на груди.
— Помог, — кивнул Агушин, мужественно распрямляясь.
— Ну и валите по своим делам тогда, — это парень подождал, пока
мы разойдемся в стороны и пойдем в противоположных
направлениях.
— Козлина, ненавижу его, — процедил сквозь зубы Карамзин.
— Агушина?
— Лаврова. Вот не поверишь, бесит меня страшно, хотя ничего
плохого никогда не делал. Как старостой в прошлом году стал, так и
пытается выслужиться. Вроде на одном факультете учимся, мог бы и
добавить Агушину чисто по-факультетски. Но нет, правильный
слишком.
Я кивнул, соглашаясь, хотя под конец дня мысли уже начинали от
меня совсем ускользать. Довольно скоро мы подошли к длинному
приземистому зданию, как и все остальные выполненному из камня. А
ведь даже Кремль у меня частично деревянным был. И тут Карамзин
увидел, что я сцепил зубы и берегу руку, которой Щедрова
ухватил.
— Что с твоей рукой? — тихо спросил он, заходя внутрь
здания.
— Не знаю, кажется, жилу потянул, — прошипел я, потому что
запястье болело с каждым мигом все сильнее.
— Вот же черт, — Карамзин смотрел сочувственно, продолжая идти
по темному коридору. Шли мы недолго, уткнувшись прямиком в дверь,
которой коридор и заканчивался.
Дверь выглядела массивной, но открылась совершенно бесшумно, и
мы вошли в огромный зал. Часть стен было завешана зеркалами,
настолько большими и чистыми, что дух захватывало. Вдобавок в зале
то тут, то там были расставлены различные приспособления,
предназначение которых были мне неизвестны. Долгов сидел на низкой
лавочке, одетый, как и мы, только без верхней рубахи, и наматывал
на руки какие-то тряпки. Поднявшись к нам навстречу, он насмешливо
взглянул на насупившегося Карамзина, но ничего не сказал и выгонять
Дмитрия не спешил. Потом он перевел взгляд на меня, увидел уже
начавшее распухать запястье и замысловато выругался.
— Полагаю, ты снова, хм, дурачился? — он выразительно приподнял
бровь. — Романов-Романов, и что мне с тобой делать? — я
неопределенно пожал плечами, а Долгов грубо ухватил мою
поврежденную руку и поднял ее. От боли я прикусил до крови нижнюю
губу, чтобы не заорать, чувствуя, как по щеке прокатилась слезинка.
Слабость перед наставником последнее дело показывать, но я ничего
почему-то с этим поделать не смог. Пока я думал о слабости тела, от
рук наставника полилась успокаивающая прохлада и вскоре боль
отпустила. Вот только Долгов не собирался меня отпускать. Он взял
такую же узкую тряпку, которую только что наматывал себе на руки и
принялся туго мотать мне на запястье. Затем тоже самое он проделал
с другой рукой. — Еще раз увижу без намотки — не обижайся, —
пригрозил Долгов, отпуская мои руки. — Так, я вижу, что тот, кто
учил тебя слегка постоять за себя, общей физической формой не
заморачивался, скорее всего, просто пару приемов показал. — Он
задавал вопрос и сам тут же на него отвечал, избавляя меня от
очередного вранья. — Так, и с чего же нам начать? — он потер
подбородок, потом перевел взгляд на Карамзина и поморщился. —
Похоже, что с основ. Тогда приступим, — моя недавняя травма,
похоже, никак не повлияла на его решимость загонять меня как
спешащий гонец лошадь. — Ну что стоим? Побежали вдоль зала трусцой,
живо! Хоп-хоп-хоп, — и он несколько раз хлопнул в ладони.