Удивленно рассматривая мужчину, я
чувствовала себя безликим существом. Мошкой на его пути. Чем-то пустым и
незначительным. Резиновой куклой Зиной, с которой можно только справлять нужду.
Никто не обижал меня так, как Прохор Германович. Никто не бил так сильно по
уверенности, попадая в самое сердце.
Долгие годы я доказывала
родителям, себе, миру, мол, что-то значу… Что-то из себя представляю, дабы
какой-то столичный высокомерный сноб просто протянул мне гребанную бумажку с
просьбой подписать? Контракт для профессиональной шлюхи?! Как говорится, каждый
себе пенсию зарабатывает как умеет… Точнее ЧЕМ умеет.
Глаза наполнились слезами, и я
опустила голову к полу, обнимая себя ладонями за талию.
— Ты сегодня как-то неважно
выглядишь, — подал голос мужчина. Чуть тише и менее уверенно. — Давай-ка к
доктору съездим? К тому же, провериться тебе не помешает полностью. Есть у меня
один проверенный…
— Интересно, оплата доктора
входит в счет за оказание услуг? — съязвила в полголоса себе под нос, и мужчина
ничего не расслышал. Но стоило снова увидеть чертов договор, рассыпанный по
ковру, как обида сменилась злостью. Выпрямившись по струнке, я подняла взгляд и
многозначительно выгнула голову в одну сторону. — Напомните-ка, почему вы
любите, когда все по порядку?
— Мы на эту тему не
разговаривали, — холодно отмахнулся Прохор Германович. — Это тебя не касается.
— Просто, — я медленно прошла к
рабочему столу и театрально указала пальцем на папочки, канцелярские принадлежности,
документы — все наверняка под линейку разложено, — как-то все тут не аккуратно.
Не находите?
Кажется, даже воздух в комнате
стал тяжелее. Мужчина до хруста сжал кулаки, задохнулся:
— Не смей там ничего трогать, девочка!
— Да ладно вам, чего это вдруг? —
повернувшись к мужчине, я многозначительно поиграла бровями. — После вашего
предложения считаю себя в праве внести некие коррективы в ваш идеальный
карточный домик. Как-никак, почти что половые компаньоны!
Прежде чем Прохор Германович
осознал, что вообще происходит, я просто скинула все содержимое стола на пол.
До последней кучки! Из-за открытого окна бумажки веером разлетелись по
помещению. Ручки с карандашами оказались под диваном. Пока ректор ошарашенно
оценивал мой поступок, грудь его бешено вздымалась, а зрачки будто темнели и
темнели, превращаясь в адскую черную дыру.