— Убью, — прорычал он только одно
слово, и меня будто передернуло. Надо было ускориться!
Прохор Германович двинулся ко
мне, крылья носа его раздувались. В последний момент удалось юркнуть за диван,
который тоже впоследствии сместился. Даже грудь мужчины завибрировала, а по
телу заметно прошли мурашки.
— Готовь свои персики к порке,
солнышко, — не расцепляя зубы, клятвенно пообещал тот.
Направляясь к двери, я пыталась
вспомнить, о каких таких персиках идет речь уже не в первый раз? И тут, когда
уже провернула ручку двери, меня осенили воспоминания. Ужасные, стыдные… Те,
которые хотелось вычеркнуть из памяти раз и навсегда, будто и не было вовсе.
Теперь хотя бы было понятно, на каком основании Прохор Германович решил
предоставить мне договор, но это его совершенно не оправдывало.
На ходу сдвинув коврик, я
оказалась в приемной. Как никогда хотелось вернуться в любимую общагу, только
вот дверь, ведущая в коридор, оказалась заперта за замок изнутри, а ключ
отсутствовал.
— Черт! — горестно застонав, я
даже обернуться не успела, как оказалась придавлена к двери массивным мужским
телом.
— Попалась, — не спросил,
констатировал тот. Дыша в ухо как голодный зверь, — Как отрабатывать будешь
ущерб, Персик?
Теперь по моему телу прошли
мурашки, я поморщилась.
— А вы? — как можно громче и
равнодушнее хмыкнула, деланно не замечая, как горячие ладони медленно скользят
по талии, в такт носу на шее. — Я тоже хочу свою компенсацию.
— За что это, а? — я слышала
бешеное сердцебиение мужчины. Он был зол ровно в той же степени, как и
возбуждён, что совершенно мне не на руку. — Кажется, я понял… Хочешь, наконец,
закончить начатое? Что же, это запросто. Всю ночь об этом думал, шпагат твой
забыть не мог…
Словно огромный кирпич упал с
плеч от мысли, что мы таки не переспали. Радость моя долго не продлилась,
потому что ректор многозначительно вжался напряженной ширинкой мне в ягодицы,
слегка толкаясь вперед.
— Не-не-не, — активно замотала
головой, упираясь ладонями в дверь и пытаясь оттолкнуться. — Вы мне психику,
может быть, нарушили своими поползновениями, понятно?
— Да что ты говоришь?! —
взорвался тот, как гром среди ясного неба. У меня в ушах зазвенело.
— Но я человек добрый, —
торопливо продолжила, — сделаю вид, что ничего не было, если вы меня сейчас
отпустите. Надеюсь, больше никогда не увидимся!