Я буквально заснула с открытыми
глазами, поэтому только с третьего раза услышала громкое обращение
преподавателя на всю аудиторию:
— ОЛЬГА!
— Оль, — Марина пнула меня в бок,
— ну ты чего?
Я непонимающе перевела заспанный
взгляд на подругу, а та в свою очередь многозначительно указала на одного из
студентов старших потоков, почему-то ошивающегося в нашей аудитории в самый
разгар пары.
— Тебя к куратору нашему новому
вызывают, — помогла мне сообразить девушка, которую уже порядком пугало мое
состояние. Марина знала, как много я работала последнее время, пытаясь создать
«спасательную подушку», если мама решит воплотить свои угрозы в реальность.
Пыталась даже помочь финансово… Но я бы лучше сдалась, чем взяла деньги у
самого близкого мне человека.
— Зачем? — мозг был словно в
дурмане последние дни, два плюс два отчаянно не складывалось.
— Я откуда знаю, солнце, —
сочувственно развела руками девушка. — Выглядишь совсем плохо… Может, ты домой
пойдешь, а?
— Не домой она пойдет, а куда
вызывают! — взорвался преподаватель, услышав только конец фразы Марины. — Или
вы собрались проигнорировать вызов Прохора Германовича, девушка?!
Тогда я наконец вспомнила, КТО
наш куратор. Мужчина не давал о себе знать все это время, решая вопросы через
старосту. Направляясь к ректору в кабинет, я даже испугаться не успела, потому
как была уставшей до состояния засохшего гербария. Только краем глаза заметила,
что место секретаря пустует.
— Здравствуйте, — понуро войдя в
открытую дверь, я только на половине пути к столу вспомнила, что вообще-то надо
было постучать. Но, как говорится, поздно пить боржоми, когда почки отказали. —
Вызывали? Что я там опять натворила?
Прохор Германович что-то активно
печатал на ноутбуке с таким сосредоточенным взглядом, будто один в этом мире. В
кабинете царил идеальный порядок, волосы зачёсаны назад мужским ароматным гелем,
черный костюм с иголочки отглажен до максимально возможного состояния. Я
оценила это мельком, голова закружилась, перед глазами потемнело, из-за чего
буквально упала на мягкое кожаное кресло.
— А тебя не учили?.. — начал было
он, злобно цедя каждое слово. Ровно до тех времен, пока не поднял на меня
взгляд, сам себя обрубая на полуслове. Холодное равнодушное выражение сменилось
сперва на недоумение, между бровей залегла глубокая морщина. Его голубые глаза
как-то странно блуждали по моему лицу, пока руки Прохора Германовича
неосознанно все сильнее и сильнее сжимали экран ноутбука.