— Ага, именно так я и сказал, —
мое имя перекатывалось на языке мужчины, как нечто терпко-горькое, но и
приторно-сладкое одновременно, — Ольга.
— Но… — лоб неожиданно стал
мокрый. Я почесала его коготками, ерзая на месте. — Вы ведь были уверены, что я
легкодоступная, без каких-либо моральных принципов.
Прохор Германович скривился.
Зашипел, будто обжегся. Сжав края стола до побеления костяшек, свободной рукой
он, специально или нет, рассыпал подставку с зубочистками, принимаясь быстро
раскладывать те идеально в ряд.
— Думал, — выплюнул он
раздраженно, — говорил.
— И? — я хмуро следила за тем,
как стол заполняют деревянные палочки, и не представляла, как на это
реагировать.
— Теперь считаю, — каждое слово
давалось мужчине с адским трудом. Он словно преодолевал себя. Возможно, делал
нечто совершенно непосильное, — что ошибся, Никифорова.
Удивительно, но это звучало как
извинение. Не веря своим ушам, я вжалась в стул, искренне решив, что у меня
приключился инсульт от переработки. На всякий случай уточнила:
— Ошиблись в чем?
— Во всем, — Прохор Германович
ускорился с зубочистками, те уже почти кончились, образовывая собой длинный
ровный забор. Злость в нем копилась все сильнее, а язык вяз все больше, словно
в болоте. — Главное, сделать правильные выводы, Ольга. Я вот сделал.
— К-какие? — пульс так громко бил
в ушах, что я с трудом слышала ректора. Но все равно его слова еще долго будут
крутиться у меня в голове, как нечто совершенно невероятное.
Перед вами когда-то извинялся
ректор вуза? То-то же!
— Доверять только себе, —
зубочистки кончились, ректор с трудом от них оторвался и полоснул по мне
взглядом. Пугающе странным. — И, пожалуй, тебе.
— Мне? — я даже обернулась по
сторонам для проформы. Никого. Шумно сглотнув, едва не упала в обморок от
накала эмоций в комнате. — Мне-то за что? Я ведь ничего не сделала…
— Вот именно, Никифорова. Ты
ничего не сделала, а давно могла, — произнеся свои странные слова задумчиво,
глядя куда-то мимо меня, он резко подорвался с места и направился к выходу. Я
оторопело следила за его удаляющейся фигурой… Взгляд так и опускался на
подкаченные ягодицы, идеально выделяющиеся под черными брюками. Так и хотелось
их пощупать… Желательно без лишней ткани… Как вдруг ректор зарычал: — Заснула
там, что ли? ЗА МНОЙ!