Пытаясь успокоиться и хоть как-то занять
мечущиеся мысли, она купила картину по номерам и стала рисовать. Удивительно,
что запах красок не раздражал чувствительный нос.
Благодаря рисованию она смогла привести мысли в
порядок, и окончательно убедилась, что не может ненавидеть сына. Его отца – да.
Секс между ними – да. А самого ребенка – нет. От этого простого понимания ей
стало легче и сердце, нервно екающее в груди и царапающее ребра, наконец,
успокоилось.
Потом Агата поняла, что картину некуда девать.
У себя она ее оставить не могла, а соседям отдать не получилось. Те тоже жили
на чемоданах, и лишнее вощить с собой не хотели. Да и испортились у нее
отношения с соседями после того, как ни один из них не вышел на шум. Хозяин
гостиницы в день прихода Танкова был дома, но не проверил, что творилось на его
территории. Все старательно отводили взгляд при виде Агаты и избегали долгих
разговоров.
В итоге Агата стала потихоньку перевозить вещи,
пряча их в ящике для хранения. После выписки из роддома она собиралась вновь
уехать, теперь уже куда-нибудь в совсем глухое место, чтобы Танков не смог ее
найти. Скорее всего в этот раз ему удалось это сделать, потому что она встала
на учет в больнице и пользовалась банковской картой. Больше Агата таких ошибок
допускать не собиралась.
Время родов неумолимо приближалось. Настолько
быстро, что проснувшись однажды ночью на мокрой простыне, она не сразу
сообразила, что происходит. А когда сообразилf, то не сразу поверилf, потому что роды у нее ассоциировались с
резкими адскими болями до потери сознания. Но ничего похожего она не
испытывала.
Вызвала скорую. Сумки в роддом давно были
готовы.
Дальше все было настолько нереалистичным, будто
бы не с ней происходило. Было больно, но эта боль была вполне терпимой. Она
слушалась указаний врача, тужилась, дышала. Через шесть часов, мокрая и уставшая
она услышала плач ребенка.
Родился Новиков Максим Алексеевич.
Первые сутки было непривычно щупать свой мягкий
обвисший живот, чувствуя, что чего-то не хватает. Она не порвалась и уже на
следующий день чувствовала себя относительно неплохо.
А затем все вошло в привычное русло.
Макс хорошо спал, просыпаясь каждые три часа
хорошо ел. Маму особо не беспокоил, что удивительно: в соседней палате ребенок
одной мамочки кричал сутки напролет.