Но, не смотря на то, что лёд, по моим собственным словам, тронулся и Стас, наконец, решил сделать шаг, хоть в какую-то сторону, и как я понимаю, готов признать свою вину в нашей произошедшей недавно ссоре, думала я весь день об Антоне. Думала о вчерашнем вечере, о нашем разговоре, а вот мысли о нём самом старательно от себя гнала. Мало того, что они были нежелательны в общем и целом, так ещё и не к месту, я весь день была на глазах учеников. Один класс сменял другой, я озвучивала подготовленную программу, писала формулы на доске, и лишь однажды сбилась с мысли и даже зажмурилась на секунду, когда перед глазами встал образ Антона в одних шортах этим утром. Стояла к классу спиной, и это меня спасло, потому что почувствовала предательский жар, который наверняка проступил на щеках алыми пятнами. А в голове всё крутилась и крутилась песня, под которую мы подъехали к школе, что-то про ненужное свидание, если я что-то соображаю во французском.
К счастью, вечер у меня был занят. И думая о предстоящем свидании, я отвлеклась от мыслей о похоронах, об отце, о неудачном знакомстве с сестрой и даже об Антоне не вспоминала. Да и некогда было. Домой приехала и первым делом ванну себе налила, в которой и провела блаженные полчаса, приходя в себя и смывая с себя все ненужные мне мысли и воспоминания. Только продолжала напевать под нос, и время от времени себя одёргивала. Стас обещал заехать в семь, и я не спеша выпила чаю, выбрала подходящее платье, макияж сделала, и к его приезду выглядела, если не отдохнувшей, то посвежевшей. И он остался доволен. Я вышла ему навстречу, и Станислав Витальевич улыбнулся.
– Румянец появился, – похвалил он меня. Стас тоже переоделся, сменил костюм на бледно-лиловую рубашку и светлые брюки.
Я кокетливо коснулась своих щёк и мило улыбнулась.
– Я старалась. – И тут же добавила, поддразнивая: – Румяна никогда не подводят.
– Не придумывай, это не румяна. – Он машину обошёл, подошёл ко мне и поцеловал. – Голодная?
– Если честно, то ужасно. Я со вчерашнего дня нормально не ела.
Стас меня за плечи обнял, увлекая к машине.
– Бедная моя…
– Голодная, – со смехом подсказала я.
– Да, голодная. Поехали, я заказал нам столик. – Он открыл мне дверь, я села в машину и вдохнула знакомый аромат хвойного освежителя. В машине Антона пахло его одеколоном, островато-цитрусовым, а не ёлочкой за двадцать рублей. Подумала об этом и разозлилась на себя. Почему я вообще о нём думаю? И от этой самой злости Стасу улыбнулась с большим воодушевлением, чем ощущала.