Негромко треснула ткань разрываемой рубахи, и Тристан, вполголоса шепча проклятия (лучше всего это получалось на родном языке Сизоворонкина), затянул на ноге повязку. А потом пошел за трофеями. Хотя какие сокровища могли быть в пещере дикаря? Кости; обрывки одежд несчастных пленниц? Он даже хотел плюнуть, да похромать, развернувшись, сразу в то самое ближайшее поселение, больше других пострадавшее от Морхульта. Но все же решился; задержал дыхание и нырнул, полусогнувшись, в темное отверстие. И не зря! Почти сразу же в полутьме кто-то вскрикнул – так что Геракл отпрыгнул в сторону на одной ноге, громко шипя от боли.
– Не подходи! – вскричал девичий голос; вполне мелодичный, несмотря на рвущуюся ярость, – мало получил?!
– Да я пока ничего не получил, – Тристан постарался придать голосу тепло и спокойствие, – хотя и надеюсь получить… хотя бы в качестве платы за освобождение от чудовища.
Девушка в дальнем, самом темном углу пещеры отреагировала совсем не так, как надеялся герой. Она действительно опустила на каменный пол что-то тяжелое и громоздкое, что готова была обрушить на череп насильника, но на шею избавителя не бросилась. Лишь хмыкнула с какой-то знакомой интонацией в голосе и спросила – задорно и насмешливо:
– Что, прямо здесь, в пещере платить? А может, я страшная?
С губ Геракла едва не сорвалось: «Тогда точно здесь, в темноте!». Но вместо этих, несомненно, обидных слов, почему-то вырвалось:
К колдунье пришла очень страшная девушка. Просит сделать приворот на какого-то парня. Колдунья смотрит на нее, смотрит… а потом и говорит:
– Слушай, может, ну его, приворот этот, вместе с парнем? Давай сразу к нам на шабаш!
Этот анекдот тоже был обидным, но разве могла понять его, выуженного из памяти Сизоворонкина, русского парня, простая корнуэльская девушка? К великому изумлению Геракла она поняла; и даже ответила, но уже на языке олимпийских богов:
– А давай! – и первой шагнула наружу, к свету, – шабаш, так шабаш!
Девушка на мгновение замерла в светлеющем лазе из пещеры, выставив ягодицы, соблазнительно оттянувшие материал платья, и исчезла. Тристан рванул за ней, забыв о ране. Незнакомка уже разглядывала мертвого дикаря, совершенно безбоязненно тыча носком башмачка в переваливающуюся на сломанных позвонках голову.
– Чем ты его так? – встретила она Геракла вопросом.