– Ну и вид у тебя, друг. Не устал ещё? – снова напомнил о себе некто.
Нащупав какой-то булыжник, я метнул им во тьму, туда, откуда, казалось, раздавался голос. Бряканье, разбитое стекло. И это, как ни странно, меня немного успокоило.
– Промахнулся. Чудак. Банки зря побил. Зачем озорничаешь? Говорю же тебе – сними мешок!
– Да пошел ты!
– Не могу.
Вонь от навоза возле сарая, кажется, прошибла непонимание в моих мозгах. «На кого я злюсь, его же нет! Ноль! Воздух! За кем я бегал все это время? За пустотой? Своим желанием? Что мне нужно от него? Чего он добивается, а? Одного уже точно добился. Вот так всю жизнь гоняемся за чем-то, а итог – дерьмо… Приехал же отдохнуть, а покоя так и не нашел. Созреваю в ливень на грядках? Того и гляди, корни пущу.
– Эй! Ты где? – кричу в пустоту.
– Здесь.
– А почему не можешь?
– При тебе должен быть. Ангел-хранитель я. Оберегаю от поступков разных, да слежу за тем, чтобы мешок твой не наполнялся мусором всяким, а ты ругаешься…
– Врешь! Ангелы не разговаривают.
– Куда деваться, если бестолочь мне попалась. Молчал, молчал, да вот не выдержал… Сколько ты себе уже проблем-то нажил! Неужели не чуешь, что живешь как-то не очень?
– Очень, не очень, при чем здесь это?
– А притом, что мешок снять надо. Понял?! Наполнился он. Вот-вот видимым станет. А этого случиться не должно. А ты вот все не остановишься никак. Суетишься, мечешься. Жену обидел, сыновей не поддерживаешь, хотя знаешь: плохо им сейчас. И мать навестить надо, а ты все – дела, да дела. Вот и дела! Нельзя так.
Попыхтев, хлюпая сапогами и моргая от холодных капель, покачиваясь, как пьяный, я поплелся домой.
– Молодец! Обсохни, обогрейся, помозгуй! Глядишь, что-нибудь и надумаешь путевое.
Мокрый, грязный, едва держась на ногах, я готов был поверить во что угодно. А Ангел все говорил и говорил, напоминая мне о моих просчетах, совершенных ошибках и глупых поступках. Зажав ладонями уши, пытаясь защититься от назойливых обвинений, булькающих в голове, добрел до дома. Прикрыв дверь, скинул сапоги и набросил на плечи фуфайку. А потом как подкошенный стебель сел на ступеньку в сенях.
– А что за мешок-то? У меня нет никакого мешка. И никогда не было.
– Есть. Он у всех есть. Пощупай за спиной. Пощупай!
И я пошарил – ничего!
– Он там, там. Пуще шарь-то. Должен быть, некуда ему деться. У некоторых людей он такой большой, что они от тяжести горбятся да сгибаются, прижимаясь к земле. Еле ноги волочат. У них из рук все сыплется, а они все чего-то бухтят, ворчат недовольные: тот виноват, да этот.… А сами не понимают, что мусор носят. Цельную кучу.