Мать сидела над ним, то молча, то возобновляя негромкий недоуменный разговор, всю ночь и весь следующий день. Вечером снова пришли мужчины. Они требовали отнести тело в место упокоения, требовали резко и твердо.
– Ты сошла с ума, Грунн, ты стала безумна, – слышал Дью грубые, режущие слух после тихого голоса матери речи. – Посмотри на себя, Грунн! Посмотри в бронзовый щит или в воды озера: ты стала совсем седой, ты стала безумной. Если тело не вынести из селения и не положить на скалы до тех пор, пока на нем не появятся первые признаки тления, дух умершего разгневается. Он оскорбится и будет мстить. Он будет мстить всем нам, Грунн…
Невзирая на молчаливый протест матери, они взяли тело мальчика, завернули в грубую ткань и понесли в место упокоения.
«Не отдавай меня им!» – беззвучно молил Дью, но Грунн, даже если и слышала что-то в глубине души, ничего не могла поделать. Обычаи племени сильнее материнских чувств.
Голоса ее Дью больше не слышал. Как только холодную ладонь сына выдернули из ее руки, Грунн замолчала и хранила молчание во все время недолгих похорон.
Другие голоса кружились над закутанным в холстину телом. Отрывистые, сокрушенные, хмуро-деловые. Громче всех жужжал приторный голос вездесущего колдуна. Он причитал, вздыхал, укорял Хлеша за чрезмерный размах руки, ругал себя, что не был настойчив и не смог убедить мужчин вообще не наказывать мальчика. Он призывал богов в свидетели, как он сокрушен и печален…
О Рург! Дью мутило от бессильной ненависти. Если б у него хватилосил на одно-единственное движение, это был бы плевок в сморщенное, наигранно скорбящее личико с белесыми, как птичий помет, глазами.
И еще один голос – тонкий, отчаянный – плеснулся над ним однажды, когда тело положили на голый камень и готовились отойти.
– Он не был вором! Вы не должны были его наказывать! Он пытался спасти Крея и остальных, а вы… Вы убили его! Теперь Крей не вернется! Зачем, зачем вы поверили колдуну?!..
«Замолчи, глупая! – мысленно кричал ей мальчик. – Замолчи, убегай, прячься! Вьюхо уничтожит тебя. Он расправится с тобой так же, как и со мной…»
– Бедная девочка, рассудок ее совсем помутился! Потерять жениха, а теперь еще эта нелепая смерть… Но я попробую ее исцелить. Не отчаивайся, моя маленькая… – скрипел сладкий голосок, в то время как Найя продолжала кричать, вырываясь из рук рассерженных женщин.