Ну офигеть теперь! Не видит и не слышит. А что я сейчас
делаю-то?
Я поднялся выше и сместился медсестре за спину, так, чтобы
видеть монитор энцефалографа. Ни хрена не понятно, если честно, но
не доверять словам доктора повода нет. Хрен поймешь, но здорово,
как говорится. М-да. Я перевёл взгляд на тело, к которому подключён
этот самый энцефалограф, и поморщился. Да уж, так себе картина. За
бинтами и гипсом тела самого и не видно. Впрочем, мне его особенно
рассматривать и не надо, и так знаю до последней черточки. В конце
концов, я в нем тридцать пять лет прожил.
— Медицине известны случаи, — продолжил, между тем, врач, —
когда больные выходили из глубокой комы после таких повреждений, и
они даже не сказать, чтоб редки... Но есть один тонкий момент. Даже
если... — врач запнулся и бросил взгляд в бумаги, — даже если
Дмитрий Валерьевич очнется, он...
— Будет овощем? — «подсказала» медсестра. Врач удивлённо вскинул
брови, явно не ожидая услышать подобного от миловидной блондинки,
но этим и ограничился, в остальном удивления не выказывая.
— Если коротко, то, пожалуй, да. Сохранятся только базовые
инстинкты. По факту... — врач ещё раз тяжело вздохнул, и,
собравшись с духом, закончил. — По факту, пациент уже мёртв. Как
полноценный человек, я имею в виду. Он не сможет осознавать
действительность, не сможет двигаться, говорить, узнавать людей и
предметы...
Услышанное ударило по ушам, а в голове где-то на фоне заиграл
знакомый мотив: «Я не верил, что я мёртв, я слышал брань и плач,
видел, как над телом там внизу шаманил старый врач...». Правда,
что-то ни брани, ни плача не наблюдается, да и шаманить никто не
спешит. По ходу, и правда, шаманить уже нечего.
— Угу, — девушка кивнула. — И... Когда его отключат?
Явно не ожидавший такого захода врач вздрогнул.
— В смысле «отключат»?
— Ну, если он, как вы сами сказали, фактически мёртв, то зачем
все это? — девушка широким жестом обвела многочисленные аппараты,
поддерживающие жизнь в моем изломанном теле. — Это, наверное, ещё и
ужасно дорого ведь?
Сняв очки, врач протёр их полой халата, и заговорил сухим,
официальным голосом.
— По закону, пока не зарегистрирована смерть мозга, никто не
имеет права отключить пациента от оборудования жизнеобеспечения.
Даже с согласия или по настоянию родственников. А что до
дороговизны — у пациента оказалась очень хорошая, дорогая
страховка. Кажется, он... — врач чуть не сказал «был», но вовремя
поправился, — очень предусмотрительный человек.