Меня нельзя назвать хорошим человеком. В своей жизни я делал
разные вещи, и далеко не все из них можно было бы назвать добрыми
делами. Скорее, наоборот. Но вот кем меня нельзя было назвать — так
это подлецом и трусом. А оставить двух женщин, да каких женщин —
девчонок, на растерзание неадекватным садистам, на мой взгляд,
именно подлость и трусость. И неважно, что мне они никто, неважно,
что еще пару часов назад я даже не подозревал об их существовании…
Если я сейчас уйду, я никогда больше не смогу посмотреть в зеркало.
Никогда больше не смогу уважать себя. Нет. Я так не умею.
Я спустился по ступеням и пошел по залу, не сводя взгляда с
рыжего урода. В голове бесновался Голос, но я не обращал на него
внимания. Пошел в жопу.
Бой захлебнулся. Гвардейцы Старков сражались, как львы, но
предательства не ожидал никто. Да и солдат безумного бастарда
оказалось слишком много — видимо, их провели через телепорты уже
после начала боя. То тут, то там еще звучали выстрелы, кто-то
стонал от боли, но в целом битва закончилась. И, увы, не в пользу
Старков. Лорд Эйвор и леди Тивора мертвы, учитель Дэймона,
вероятнее всего, тоже, и сомневаюсь, что миледи Игнис дала бы дочь
в обиду, оставшись в живых. Я скрипнул зубами. Дерьмо… Куда я лезу?
Но фарш невозможно провернуть назад, и мясо из котлет не
восстановишь, что сделано — то сделано, поздно решение менять.
Ладно. Будем надеяться на память тела Дэймона и на то, что хорошие
парни в кино всегда побеждают. А, по сравнению с бунтовщиками, я
однозначно хороший парень. Хоть здесь далеко и не кино.
Подбадривая себя тупыми шутками, я прошел половину расстояния,
отделяющего от бастарда и остановился.
— Что такое, братик? Решил передумать?
— Уговор, — проговорил я. — Отпусти их. Ты сам сказал, что тебе
нужен я. Не они.
«Кретин!» — уже не бесновался, а стонал в голове Голос. «Я
поставил все, что у меня есть, на мягкотелого кретина… Великий
Прайм, как я мог?».
— Ну?! — рыкнул я, не обращая внимания на то, что в моем мире
было бы явным признаком шизофрении в острой стадии.
— Конечно, — ощерившись, кивнул Бранд. — Уговор, брат. Я
обязательно отпущу их… Как только они полюбуются, как я выпускаю из
тебя дерьмо!
Его лицо исказила гримаса, в руку скользнул меч, и, активировав
черный, как сама смерть, Клинок, Бранд бросился на меня.