– А дальше?
– Константин многим обязан отцу своей
жены, сам он никто, так что карьерный рост мне был бы
обеспечен.
– Ты же сказала, что «закончила» с
мутными заработками?
– Я-то закончила. Но этот мудак
клеился ко мне весьма активно. И мне недавно передали, что я очень
скоро могу пойти за ворота его стараниями. Так что мне нужно было
выбирать – или ложиться под него или увольняться. Я выбрала
несколько иной вариант.
– Но ты же согласилась, чтобы я тебя
до дома довез.
– Ты предложил, я согласилась. Я же
девочка, может мне просто молодой человек понравится?
– Аргумент, – покивал я.
– Так ты будешь о себе рассказывать,
или это была игра в одни ворота?
Некоторое время помолчали, потом я
все же начал говорить.
– Мой отец в конце девяностых стал,
как это тогда называлось, успешным бизнесменом. Он работал в
Москве, жили мы в Лондоне. До тринадцати лет я там жил и учился в
частной школе.
– В Лондоне?
– Да.
– Частная школа прямо как
Хогвардс?
– Нет, – хмыкнул я. – Хогвардсу почти
тысячу лет, той школе в которой учился я всего пятьсот. Ну и моя
школа только для мальчиков была, без смешанного обучения.
– А потом?
– Потом отец решил заняться политикой
и неожиданно умер в СИЗО от сердечного приступа. Многочисленные
родственники и друзья семьи как-то сразу потерялись, и я из Лондона
оказался в Питере, у бабушки по матери.
– А твоя мама?
– Мама погибла, когда мне не было еще
года.
– Максим, – осторожно произнесла
Марина. – Я понимаю, что это такая тема, но…
Похоже она чувствует не только ложь,
но и чувство внутреннего смятения, что ли.
– Официальная версия самоубийство. Я
не знаю, что там было на самом деле, но бабушка была уверена, что к
смерти матери напрямую причастен мой отец. Так что я не могу ничего
точно сказать о маме.
– И бабушка тебя не сильно любила? –
Марина не только чувствовала неправду, но и похоже почувствовала
мои эмоции через интонации рассказа. Ее слова про потомственную
ведьму уже совсем не казались мне похожими на заявления серьезных
специалистов и экспертов о рептилоидах во власти.
– Бабушка до зубовного скрежета
ненавидела отца. Считала, что тот виноват в смерти ее дочери. И эта
ненависть частично передалась и на меня.
– И ты с ней жил?
– Мы практически не пересекались. Она
оформила на меня опекунство, отдавала копейку с пособия, разрешала
дома завтракать.