Спустя неделю тренировок Реваз Отарович меня заприметил и
старался подсунуть мне в пару курсантиков посправнее, что в прошлом
занимались борьбой или дзюдо. Таких набралось у нас трое, если меня
не считать.
После очередной тренировки он собрал нас в тренерской и
предложил:
— Товарищи курсанты, хочу команду создать по самбо при школе. Со
второго курса не оказалось подходящих кандидатов. Предлагаю
вам.
Я вспомнил про Сипкина. Видно, он чистый боксер, раз самбо не
тянет.
— Я согласен, — первым отозвался я.
Остальные парни, почесав репу, согласились тоже. Но не с таким
энтузиазмом. Видать, я самый молодой и горячий среди них оказался.
Всегда был за любой кипиш, но только если с хорошей закуской.
Тренер вписал нас в какой-то свой журнал и объявил уже командным
голосом:
— Тренировки будут проходить пять раз в неделю. Вечером после
учебы.
Парни сразу приуныли немного, послышались хмурые шепотки.
Очевидно, рассчитывали на халяву: никак не думали, что этому
придется уделять личное, а не учебное время. Но все-таки заднюю
никто не дал.
А мне даже лучше. Куда тут личное время девать? Если оно вовсе
не личное. Всегда под присмотром и под надзором, и даже спишь по
соседству с тридцатью мужиками в одной “комнате”.
— Начнем прямо с завтрашнего дня, — продолжил Реваз Отарович,
как будто выговаривая мои собственные мысли. — С пяти до шести
вечера у вас самоподготовка. Все равно по кубрикам сидите и ни
хрена не делаете. Вот и будете вместо самоподготовки на тренировки
ходить. Отпускать буду в шесть тридцать. Ужин в семь, помыться и
переодеться успеете.
Так… С досугом я разобрался. Теперь каждый вечер у меня, считай,
занят. Не свидания, конечно, но дело полезное. Осталось еще
выходные чем-то забить. Увольнительные первые три месяца нам не
дадут, и субботу, и воскресенье все равно проводить на территории
школы. Считалось, что еще не заслужили мы выходов в город. Или
начальство просто не доверяло салагам. Думали, если дорвутся до
свободы, много дров наломают. И не безосновательно – были уже
прецеденты.
Один ушлый курсант со второго взвода как-то умудрился стырить
свою гражданскую одежду из каптерки. А она у него была типа робы. И
вечером хотел вырваться на свободу, притворившись кем-то вроде
плотника или сантехника (или другой уборщицей), что работали на
территории как гражданские служащие.