У выхода из аэропорта я высматривал человека с табличкой.
Накануне Горохов со мной связался по телефону, и мы обсудили мой
перелет. Он сказал, что отправит за мной водителя.
А вот и он. Держит в руках альбомный лист, на котором красным
фломастером немного вкривь, печатными буквами выведено: “Петров
А.Г.”
Только на водителя этот встречающий не очень похож. Грузный, в
очках с сантиметровыми линзами. На лысине вместо волос — детский
пушок. Одет совсем не как шофер. Мышиного цвета костюм, поверх
дубленка с отворотами. Но нелепый широкий галстук в клетку портил
всю презентабельность. Я подошел вплотную, пухляш разулыбался:
— Андрей Григорьевич?
— Он самый, – кивнул я и протянул руку.
— Я, признаться, представлял вас постарше, — ответил на
рукопожатие мужчина неопределенного возраста (из-за особенностей
внешности ему можно было дать и тридцать пять, и все пятьдесят, это
смотря как он сохранился). — Катков Алексей Геннадьевич, капитан
милиции.
— Неплохое звание для водителя, — улыбнулся я.
— Что вы, — замахал он листком. — Я эксперт-криминалист. У нас в
группе нет водителя. Горохов от ставки отказался. Сказал, что по
командировкам будем мотаться без машин и использовать авторесурсы и
водителей местных РОВД.
— Логично, — кивнул я. — Узнаю рационализм Никиты Егоровича. Ни
один начальник бы не отказался от личного водителя. Пусть если даже
его приходилось бы использовать пару раз в году.
— Да, Никита Егорович – мужик без барских замашек. Я знаю его
всего месяц, но меня он впечатлил. Я к нему с Петровки 38 перешел.
Из криминалистического отдела. Теперь я штатный эксперт в его
отделе.
Мы сели в служебную “Волгу” и направились в сторону города.
Давненько я в Москве не был. А в такой – точно никогда.
Въехали в город. Машин на удивление много. Я уже отвык от таких
потоков. Ну хоть пробок нет. Как правило, настоящие пробки в эти
годы возникали в связи с каким-нибудь значимым спортивным событием
или праздничным мероприятием, когда масса машин устремлялась в
определенном направлении, например в сторону Лужников или ВДНХ. Или
когда перекрывались дороги.
Отдел Горохова дислоцировался в ГУВД Москвы на Петровке. Мы
минули КПП, и во дворе нас встретил бюст Дзержинского на каменном
постаменте. Феликс Эдмундович смотрел на нас строгим взглядом. Мы
прошли в шестиэтажное здание и, петляя коридорами, уткнулись в
последнюю дверь, на потертой деревянной поверхности которой
красовалась свежевыведенная через трафарет табличка:
“Экспериментальный межведомственный отдел по раскрытию тяжких и
особо тяжких преступлений”.