— Все написано в заключении, — бормотал он. — Мне нечего
добавить.
— Послушай, ты! — неожиданно встряла Света.
Я с удивлением глянул на нее. Лицо каменное, взгляд холодный,
как у статуи Дзержинского. В голосе сплошной металл.
— Пока ты тут нам лапшу вешаешь, наши люди эксгумируют тела. Мы
проведем повторную экспертизу и лично проконтролируем ее ход. Лучше
сейчас расскажи все, как было. Не усугубляй…
Я еще никогда не слышал, чтобы она так разговаривала. Неужели ее
настолько разозлило то, как эксперт пытался вывести ее из игры?
— Мне нечего добавить, — вдруг взвизгнул судмед и задергался. —
Если у вас нет других вопросов, прошу вас не мешать работать! Я все
уже сказал.
Забавно, ведь его работа от него не убежит.
— Мы еще вернемся, — уже спокойно проговорила Света. — После
повторной экспертизы…
— Ваше право, - замахал руками Кузнецов. - Прошу, уходите, мне
нужно работать…
— Пойдем, — Света еле заметно кивнула мне.
Мы вышли в коридор. Я недоуменно посмотрел на нее:
— Почему мы ушли? Клиент готов. Его осталось только дожать.
— Он ничего не скажет, — покачала головой Света. — Чтобы не
замкнуться в себе, ему нужно немного переварить услышанное.
— Знатно ты его выбила из колеи.
— Это называется метод конфронтации. Нужно в лоб выдать
аргументы оппоненту, чтобы у того возникло чувство безысходности.
Сейчас пять минут ждем и возвращаемся.
— Зачем?
— Думаю, он уже будет сговорчивее.
Я повел плечами – пять минут, так пять минут, теперь уже мы
ничего не теряем. Как бы не так.
Звон и грохот донеслись из лаборатории. Я рванул дверь и
заскочил внутрь. На сером кафеле пола среди опрокинутых лотков из
нержавейки в луже собственной крови лежал Кузнецов. Через
перерезанные вены на руках красными ручьями утекала из него
жизнь.
— Не надо эксгумировать тела, — прохрипел он и закатил
глаза.