Посмотрев на Сашку, я нахмурился. Её взгляд медленно отсканировал вторую спальню, дверь в которую осталась открытой. Оценил вид смятых простыней и раскиданных подушек, затем вернулся на длинноногую пигалицу. Ни единая мышца не дрогнула. Ни слез, ни недовольства, ни ревности. Будто вчерашний фейерверк искр между нами мне приснился и Сашка мне по прежнему просто друг. Скорее всего, она даже не помнит, как кончала со мной.
— Эля! Мне зовут Эля! — надула пухлые губы, как оказывается, Эля.
Да похер. Ни капли раскаяния в моем лице найти не удастся, потому как его нет.
— Еще увидимся, Эля, — намекнул я, что даме пора возвращаться в свою спальню, где якобы не работал душ с утра.
Но, к моему великому огорчению из двух девушек, понятливой оказалась не та, что я бы хотел.
— Пожалуй, я приму душ у себя, — развернулась к двери Санька и, проходя мимо меня, шепнула: — Бабник!
Сто процентов Сашка решила, что я с ней спал! И ведь не поверит, что эта хитрая девка явилась сюда «типа помыться» только утром!
— Зайду за тобой в четыре, будь готова, — буркнул я, сморщившись от перспективы остаться наедине с ушлой девицей.
— Тебе тоже пора, Геля, — хмуро кивнул я на выход. — Мне нужно собираться.
Проводив напросившуюся на помыться девицу, я было хотел захлопнуть дверь, как сбоку гаркнул дед:
— А я вижу утро у тебя доброе, Антуан.
Бля! Ну что за подстава на подставе с утра? Любимый дедуля стоял чуть поодаль, в широко распахнутых дверях на террасу второго этажа. Опять кофе хлестал втихаря, чтоб мать моя, и она же его дочь, не спалила и не отобрала.
— Ты бы завязывал кофе с коньяком с утра хлестать. Подводит тебя зрение, дед. Утро хуже не придумаешь, — не согласился я с ним.
— Судя по выпорхнувшему из твоей спальни вороху бабочек, должно быть наоборот. Иль ты опростоволосился? С двумя не справился? — подначивал меня дед, шутками, которые шли вразрез моему настроению.
— Обсуждать свою интимную жизнь с восьмидесятилетним стариком как раз то, чего мне не хватало, дед, продолжай, — ёрничал я, возвращаясь в комнату с новым гостем, который с ходу оценил обе смятые постели моих комнат. Засада, шо пиздец!
— Спасибо, что напомнил, повеса Токсик. Я как раз и пришел поговорить о том, что уже стар и тебе пора заканчивать со своей праздной жизнью.
Мои глаза закатились настолько, что, кажется, я видел свой мозжечок. Разговор о том, что Антуан должен жить так, как ему предназначено родословной, меня уже утомили, и родители давно смирились с тем, что заставить меня заниматься строительным бизнесом им не удастся. Но дед Филипп упёртый. Его просто так не прогнуть, манипулировать им так, как безумно любящими единственного сына родителями, не получится. Филипп Бертран мужик старой закалки, и все эти ноу-хау воспитания детей с уважением в них личности ему неизвестны.