Но ведь они не умерли? Ведь, как минимум, бабушка и один из детей подали голоса! Правда, только они одни, но… где хотя бы они? Мы можем как-нибудь их спасти? Вызволить оттуда, где они оказались?
Священник кивнул: «Об этом я и пытаюсь сказать с самого начала. Там, где они находятся, время наверняка не имеет никакого значения, как не имело оно никакого значения для кечуа и как не имеет оно никакого значения и в наших собственных представлениях об иных мирах – хотя бы о мире вечного блаженства или о мире вечных страданий. Поэтому они не могли умереть. Но если они не умерли, они не могли попасть ни в Уку Пача кечуа, ни в наши рай или ад, или чистилище. Поскольку ни Супаю не нужны живые, ни ангелам, ни чертям. Ланлаку все точно рассчитала в этой своей мести: она отправила несчастных в мир, где у них не могло быть никакого общения. В пустыню нравственную и физическую. В мир, где у них не могло быть никакой надежды на иную участь. В мир, где само отсутствие всего и вся должно было превратиться в бесконечное и беспросветное страдание. Возможно, так бы оно и получилось, если бы Ланлаку снова не просчиталась: совсем чуть-чуть, но почти непоправимо. Она не учла совсем крошечное обстоятельство: то, что бабушка детей – теща хирурга – была не просто бабушкой! Она была чистокровной кечуа и поэтому, оказавшись в пустыне, смогла сопоставить факты. А сопоставив их, подала надежду, зная, что возвращение возможно: ровно тогда, когда ворота между мирами откроются вновь! Что случилось с хирургом, его женой и вторым ребенком, для нас неважно: возможно, они тоже где-то рядом; возможно, зашли куда-то совсем далеко. Не имеет значения. Имеет значение только одно: время вот-вот настанет. И тогда в смертельной опасности окажутся и те, кто будут находиться рядом с останками Марии Эспиносы, и те, кто будут находиться на линии секе, превратившейся в линию смерти, и бабушка с ребенком, потому что Ланлаку, увидев, что и они возвращаются, на этот раз их просто убьет. Пустит им в глаза какие-нибудь образы, и они свалятся в реку. Или попадут под грузовик. Мы должны действовать. Нам нужно уничтожить останки Марии Эспиносы. Но так как даже прах, в который нам по силам их превратить, несет достаточно информации для восстановления образа, мы должны, едва откроются ворота, забросить прах в какой-нибудь из других миров. Там он не будет представлять никакой опасности. Призрак юноши знает намерения своей теперь уже вечной любви. Он потому-то и явился в наш мир: предупредить о грозящей людям опасности. Явился тогда, когда еще было время все это предотвратить!»